Избранное - [46]
Еще раз повернул к горам и пошел вперед. Спустился, где было почище — с двух тысяч двухсот метров на тысячу, — и пошел уже под туманом. Лечу, лечу и ни одной машины не вижу, только посматриваю, как бы в гору носом не ткнуться. Лавирую по долине, как по реке. Машину, которая шла выше меня, я потерял из виду. Наконец слева впереди себя увидел две точки. Догнал их. В Анадырь мы прилетели уже втроем.
Пурга держала нас неделю. Метет, метет, метет, и ничего сделать нельзя — ты бессилен. Норд-ост завалил снегом Анадырь.
Двадцать восьмого подул зюйд-ост, разорвал облака, отогнал их. Мы увидели чистое, голубое небо. Какое прекрасное небо! Наконец-то можно лететь! Домашние хозяйки греют для нас в самоварах воду, мы откапываем машины. Поглядываем на небо. Чистое! В четырнадцать часов оторвались от земли. Хорошо в воздухе, не то что на земле!
Под нами залив Кресты, мы пролетаем его, идем дальше к хребту. Входим в полосу тумана. Прорезаем туман. Летим дальше. Внимательно слежу за приборами высоты, смотрю на горизонт. Сейчас будет хребет.
Что это?.. Небо неожиданно темнеет, затягивается облаками. Пурга — она точно поджидала нас — срывается с вершины хребта, несется нам навстречу. Стена. Мы тычемся в серую сплошную стену облаков. Горы закрыты, все «хозяйство» опять замело. Машину швыряло то вверх, то вниз. На миг прорвало облака, и вершины подступили вплотную, кажется, вот-вот мы врежемся в них. Иногда обнажалось синеющее небо, перед глазами виражировал горизонт, покачивались и сталкивались друг с другом горы, внезапно возникшие перед глазами, точно видения. Я разговаривал сам с собой, успокаивал себя, а главное, машину: «Ну-ну, старуха, не скули». Но куда идти? Выше, ниже? Облака вплотную охватывают машину. Назад, к заливу! Там еще нет бури, там еще, кажется, тихо. Разворачиваемся, летим к заливу и у пяти чукотских яранг делаем посадку.
Чертова пурга догнала нас, обрушилась на селение Кайнергин. Тут мы жили, оторванные от всех. Никто не знает, где мы, и мы не можем дать о себе знать. Хребет точно забор. Проскочишь — и ты у цели. Высота его нас не пугает. Пурга, облака — вот что отбрасывает нас назад.
Горы прекрасной видимости вдруг заволакиваются серыми плотными облаками. Это и есть Арктика. Здесь отличная погода внезапно сменяется пургой. И я вспоминаю мужественных чукчей, которые в дни спасательных работ неутомимо помогали нам добраться скорей к лагерю.
Чукчи открывали нам свои яранги, на нартах доставляли бензин в Ванкарем. Однажды пара нарт, шедшая с бензином с мыса Северного, попала в пургу. За ночь замерзли три собаки. Нарты с трудом добрались до Ванкарема. Чукча Келегуэ вошел в помещение. Ему раскурили папиросу, но губы его не в силах были удержать ее. Он молчал и дрожал. Ему дали чаю. Он выпил, заулыбался и коротко сказал, что бензин доставил.
Мы жили в чукотской яранге. Остов ее сделан из дерева и китовых ребер, обтянутых полотном. Скучно торчать в этой дыре, трудно мириться с бездельем. Воют собаки. Валит снег. Ветер обрушивается на ярангу, грозит сорвать ее. Очень скучно, тяжело!.. Но я привык ко всяким неожиданностям и заставляю себя думать о посторонних и далеких от этих мест вещах. Пою тихонько про себя, думаю о сыне, пытаюсь представить себе, что сейчас на материке. Конец марта, скоро апрельские дни, будет тепло, солнце обнажит прошлогоднюю траву, а затем начнут пробиваться ростки новой. Хорошее время весна!..
За ночь ярангу занесло, ветер крышу поломал.
Утром меня в бок толкают:
— Вставай, снова пурга.
Откидываю свой мешок, смотрю — кругом снег и такая пурга, что на расстоянии двух шагов ничего не видно. Нас было девять человек, и мы должны выстроиться цепью, друг за другом, — так, чтобы первый стоял у той яранги, от которой уходим, а последний у той к которой идем, иначе заблудишься.
Вечером чукчи показывают нам свои танцы.
Танцуя, чукчи представляют разных зверей. Женщины изображали моржей. Стоя на месте, качаются, издают гортанные звуки. Мужчины изображают птицу, показывают, как летает ворона.
Чукчи мастера узнавать заранее погоду. Но когда у них спросишь, какая будет погода, они отвечают неопределенно.
Спросишь у них:
«Будет завтра хорошая погода?» — Они, улыбаясь, отвечают: «Наверно, будет хорошая, наверно, будет плохая».
Я догадался спросить:
— Ну, а завтра на охоту поедешь?
— Ой, нет, на охоту нельзя!
С тех пор мы узнали, как у чукчи узнавать про погоду. Раз на охоту не едет, значит, погода будет плохая.
Дважды мы пытались «взять» хребет и дважды отступали. Первого апреля он был открыт с одной стороны, но едва мы подошли к нему, как снова попали в туман.
Пошли выше тумана.
По нашим расчетам, не дошли километров восьмидесяти до Ванкарема, но облака гонят нас обратно. Тяжелые облака навалились на хребет.
Нет, пройдя такое расстояние и находясь близко у цели, мы не имеем права рисковать машинами! Вернулись злые, сели около яранги, ругаем небо. Бензина в обрез.
Каманин спрашивает:
— Ну, как теперь — лететь в Анадырь или идти на бухту Провидения?
Я сказал, что нам отступления нет, нужно идти только вперед. Если с бензином плохо, то в крайнем случае долетим до определенного места, где можно одну машину оставить или из двух машин бензин перелить в одну, чтобы хоть одна долетела.
О тружениках, возрождающих послевоенный Донбасс, и о важной роли пропагандиста в организации их успехов.
Встречи с произведениями подлинного искусства никогда не бывают скоропроходящими: все, что написано настоящим художником, приковывает наше воображение, мы удивляемся широте познаний писателя, глубине его понимания жизни.П. И. Мельников-Печерский принадлежит к числу таких писателей. В главных его произведениях господствует своеобразный тон простодушной непосредственности, заставляющий читателя самого догадываться о том, что же он хотел сказать, заставляющий думать и переживать.Мельников П. И. (Андрей Печерский)Полное собранiе сочинений.
Воспоминания участника обороны Зимнего дворца от большевиков во время октябрьского переворота 1917 г.
Михаил Александрович Бакунин — одна из самых сложных и противоречивых фигур русского и европейского революционного движения…В книге представлены иллюстрации.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф. Ф. Павленковым (1839—1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
Всем нам хорошо известны имена исторических деятелей, сделавших заметный вклад в мировую историю. Мы часто наблюдаем за их жизнью и деятельностью, знаем подробную биографию не только самих лидеров, но и членов их семей. К сожалению, многие люди, в действительности создающие историю, остаются в силу ряда обстоятельств в тени и не получают столь значительной популярности. Пришло время восстановить справедливость.Данная статья входит в цикл статей, рассказывающих о помощниках известных деятелей науки, политики, бизнеса.