Избранное - [82]
По проспекту Ваци и кольцу Святого Иштвана они шли уже с Юли вместе. «Угостишь меня пирожным с заварным кремом?» — спросила тогда Юли перед кондитерской. Немного расставив ноги, вытянув шею, она стояла перед витриной и тыкала пальцем в стекло. «То есть как это у тебя нет денег? — прикрикнула, удивленно тараща глаза. — Ах ты, боже мой, надо же! Да разве возможно, чтобы у тебя да не было денег? Куда же ты подевал их?.. В банк положил? Или опять на женщин потратил да на шампанское? А ну-ка, изволь устыдиться!»
Она обернулась на пирожное с кремом, и раз, и другой, обворожительным изгибом, выражавшим вожделение, — наклонила набок головку, приоткрыла румяные губы, страстно сверкая черными своими глазами, — потом сплюнула сердито и ускорила шаг. «Почему не выберут тебя королем! — воскликнула она и взяла Ковача-младшего под руку, — ведь ты самый сильный человек во всей Венгрии! Ой, тогда уж я так бы этих пирожных с кремом наелась, что враз бы и померла от блаженства. А ты с горя повесился бы на башне церкви Матяша, с короной на голове… Ну, чего остановился, Дылдушка? Немедленно перестань лизаться, нечего всем видеть, что ты такой счастливый!»
Вдруг она остановилась сама.
«Вот в этом доме я прожила целый год в благословенном своем девичестве! — объявила она и добавила, прищелкнув языком: — Первоклассная была квартира, все удобства и «Счастливый очаг»[16] на стене. После чего делала? Картинки святых продавала в провинции».
Ее подвижное лицо помрачнело, ноздри затрепетали, на виски легли тени. «Пошли, — сказала она Ковачу-младшему и, взявшись двумя пальцами за рукав его, нетерпеливо задергала, — чего останавливаешься на каждом углу? И вовсе это не элегантно! Когда-нибудь, если мы с тобой подружимся, я тебе расскажу, что случилось со мной в этом доме. Сейчас рассказать? На улице нельзя… Шепотом?.. Наклонись-ка!.. Еще!.. Нет, не стану все же рассказывать, стыдно. Если за пирожное то заплатишь, напишу в письме. Да убери же ты от меня свое ухо!»
«Дылдушка, миленький, — еще через несколько шагов сказала она, остановись возле покривившегося столба для объявлений, напротив взорванного посредине моста Маргит, и глядя на крошечные водовороты, что пенились вокруг ушедших в воду пролетов, — милый мой Дылдушка, ты даже не представляешь, что просто спас меня. Я тебя никогда не покину!»
Исполин свернул на улицу Сэммейнёк, и вдруг память ему отказала. Улица была так пуста, что великан стал задыхаться. Конечно, он мог бы собраться с духом и продолжить одноголосый диалог даже и в этих не хоженных девушкою местах, вдруг погрузивших его в свою непроглядную тьму, — но на это у него уже не было сил. Он побежал со всех ног туда, откуда доносилось завывание электробура, — к будущему мосту.
До позднего вечера бродил Ковач-младший вдоль забора стройки. Он остался бы там и на ночь, если бы не опасался, что девушка тем временем вернется домой, на лесосклад и, не застав того, кто удержал бы ее, убежит снова. Он добрался домой к полуночи, а на рассвете ушел опять. Но к мосту уже не пошел, просто не мог пережить разочарование еще раз.
Три недели блуждал он по городу, исходил его вдоль и поперек, особенно те улицы, где они бывали вместе с Юли. Но ни на одну не завернул во второй раз, отсутствие девушки из каждой подворотни взирало на него безумными очами, словно заманивая на брачное ложе небытия. На углу улицы Дохань, где когда-то звучал голос Юли, теперь оглушало ее молчание. На базаре на площадь Лехела просилась в ее несуществующие руки савойская капуста. На песчаном дунайском берегу, где теплыми летними ночами она купалась голая, вода убегала из-под ее воображением сотворенных ног, окатывала вдруг ставшие зримыми белые бедра. Стоило ветру пронестись по проспекту Ваци, и все вспархивавшие юбки бились о ее колени. Ночью, на темных улицах, все живое, встречавшееся на пути, ее голосом окликало исполина, заставляло оборачиваться вслед.
Поскольку предприятие, которому принадлежал лесосклад, наняло нового сторожа, Ковач-младший перенес свое одеяло, рубашку и обнаружившуюся наконец красную кастрюлю к дяде Чипесу. Старец ни о чем не спрашивал, но по ночам, когда его гость являлся домой, вставал с постели, растапливал круглую железную печурку, подогревал суп, какой-нибудь соус и кормил великана. Старик был так худ, что Ковач-младший свободно умещался с ним рядом на соломенном матраце, как будто лежал рядом с линейкой. Вообще-то Чипес при его восьмидесяти годах вполне удовлетворялся пятью-шестью часами сна, так что вновь ложился он скорее из вежливости, чтобы не отпугнуть от себя потерявшего кров прежнего своего гостеприимна. Утром они вставали одновременно, старец опускался в углу на колени и молился, Ковач-младший шел в город.
Однажды, бредя по площади Кальвина, он лицом к лицу встретился с теткой Чич, корчмаршей. Исполин не узнал ее, корчмарша поспешила от него прочь. Но, пройдя десяток шагов, ощутила на шее его тяжелое дыхание и в ужасе обернулась.
— Вам чего? — выговорила она трясущимися губами.
— Не признал я вас, — сказал исполин, — глаза у меня стали никуда не гожи, потому как много я нынче плачу.
В книгу включены две повести известного прозаика, классика современной венгерской литературы Тибора Дери (1894–1977). Обе повести широко известны в Венгрии.«Ники» — согретая мягким лиризмом история собаки и ее хозяина в светлую и вместе с тем тягостную пору трудового энтузиазма и грубых беззаконий в Венгрии конца 40-х — начала 50-х гг. В «Воображаемом репортаже об одном американском поп-фестивале» рассказывается о молодежи, которая ищет спасения от разобщенности, отчуждения и отчаяния в наркотиках, в «масс-культуре», дающих, однако, только мнимое забвение, губящих свои жертвы.
Т. Дери (р. 1894) — автор романов, рассказов, пьес, широко известных не только в Венгрии, но и за ее рубежами. Роман «Ответ» был написан в 1950—1952 гг. В центре повествования — судьбы рабочего паренька Балинта Кёпе и профессора Будапештского университета Зенона Фаркаша; действие происходит в Венгрии конца 20-х — начала 30-х годов со всеми ее тревогами и заботами, с надвигающейся фашизацией, с измученным безработицей, но мужественным, вновь и вновь подымающимся на борьбу рабочим классом.
Казалось, что время остановилось, а сердца перестали биться… Родного дома больше нет. Возвращаться некуда… Что ждет их впереди? Неизвестно? Долго они будут так плутать в космосе? Выживут ли? Найдут ли пристанище? Неизвестно…
В жизни шестнадцатилетнего Лео Борлока не было ничего интересного, пока он не встретил в школьной столовой новенькую. Девчонка оказалась со странностями. Она называет себя Старгерл, носит причудливые наряды, играет на гавайской гитаре, смеется, когда никто не шутит, танцует без музыки и повсюду таскает в сумке ручную крысу. Лео оказался в безвыходной ситуации – эта необычная девчонка перевернет с ног на голову его ничем не примечательную жизнь и создаст кучу проблем. Конечно же, он не собирался с ней дружить.
Жизнь – это чудесное ожерелье, а каждая встреча – жемчужина на ней. Мы встречаемся и влюбляемся, мы расстаемся и воссоединяемся, мы разделяем друг с другом радости и горести, наши сердца разбиваются… Красная записная книжка – верная спутница 96-летней Дорис с 1928 года, с тех пор, как отец подарил ей ее на десятилетие. Эта книжка – ее сокровищница, она хранит память обо всех удивительных встречах в ее жизни. Здесь – ее единственное богатство, ее воспоминания. Но нет ли в ней чего-то такого, что может обогатить и других?..
У Иззи О`Нилл нет родителей, дорогой одежды, денег на колледж… Зато есть любимая бабушка, двое лучших друзей и непревзойденное чувство юмора. Что еще нужно для счастья? Стать сценаристом! Отправляя свою работу на конкурс молодых писателей, Иззи даже не догадывается, что в скором времени одноклассники превратят ее жизнь в плохое шоу из-за откровенных фотографий, которые сначала разлетятся по школе, а потом и по всей стране. Иззи не сдается: юмор выручает и здесь. Но с каждым днем ситуация усугубляется.
В пустыне ветер своим дыханием создает барханы и дюны из песка, которые за год продвигаются на несколько метров. Остановить их может только дождь. Там, где его влага орошает поверхность, начинает пробиваться на свет растительность, замедляя губительное продвижение песка. Человека по жизни ведет судьба, вера и Любовь, толкая его, то сильно, то бережно, в спину, в плечи, в лицо… Остановить этот извилистый путь под силу только времени… Все события в истории повторяются, и у каждой цивилизации есть свой круг жизни, у которого есть свое начало и свой конец.
С тех пор, как автор стихов вышел на демонстрацию против вторжения советских войск в Чехословакию, противопоставив свою совесть титанической громаде тоталитарной системы, утверждая ценности, большие, чем собственная жизнь, ее поэзия приобрела особый статус. Каждая строка поэта обеспечена «золотым запасом» неповторимой судьбы. В своей новой книге, объединившей лучшее из написанного в период с 1956 по 2010-й гг., Наталья Горбаневская, лауреат «Русской Премии» по итогам 2010 года, демонстрирует блестящие образцы русской духовной лирики, ориентированной на два течения времени – земное, повседневное, и большое – небесное, движущееся по вечным законам правды и любви и переходящее в Вечность.