Избранное - [80]
— Ты врешь, — вне себя кричала Юли, — ты все врешь!
— А еще что ты сказала? — спросил Ковач-младший. — Слово в слово повтори, что ты тогда сказала?
Девушка подбежала к соломенному тюфяку и, нагнувшись над исполином, приставила к его пуговке-носу маленькие свои кулачки.
— Молчи, — шепотом вымолвила она, — или я убью тебя.
— Ты сказала, — проговорил исполин, наморщив лоб, на котором сразу выступили капельки пота, — ты вот что сказала, слово в слово: я еще никого так не любила, как тебя, Дылдушка, не покидай меня! Не виновата я, что нравлюсь мужчинам и что сама тоже… — Он умолк, тыльной стороной ладони отер стекавший по вискам пот. — Не виновата, что нравлюсь мужчинам и что сама тоже…
— Дальше не знаешь? — мрачно спросила девушка.
Исполин смотрел ей прямо в лицо своими крохотными голубыми глазками.
— Дальше ты не сказала, — проговорил он глухо. — Ты кинулась ко мне, обняла и плакала. Потом сказала: отнеси меня домой! Нет, там не берись, ушиблась я, когда повалилась без памяти… Ой-ой!
— И больше ничего?
— Дома сказала: положи меня на тюфяк и сам ложись рядом… Одного тебя люблю на этом свете.
Сверкающие яростью глаза девушки впились в лежавшее на подушке громадное розовое лицо.
— И всю ночь только то и твердила, так?
Ковач-младший поднялся на матраце и подставил ей залитое потом лицо.
— Ударь, Юли! — попросил он тихо.
Юли попятилась.
— Нет! — с бешенством крикнула она. — Нет!
— Боишься?
— Замолчи!
— Не смеешь ударить? — печально спросил исполин.
У девушки стучали зубы.
— Замолчи!
— Если не смеешь ударить, — проговорил исполин, — значит, завтра ты предашь меня, Юли!
— Замолчи! — в третий раз выдохнула девушка.
Она обняла исполина за плечи, закрыла глаза и, дрожа всем телом, поцеловала в губы. Ковач-младший не поцеловал ее в ответ.
— Что с тобой, Дылдушка? — вымолвила девушка, отодвигаясь. — Ой, вода бежит из кастрюли!
Ковач-младший встал, подошел к печке и снял шипящую кастрюлю с огня. Схватив руками торчавшие из кипевшего бульона ножки, он вынул гуся, разодрал надвое, половину бросил обратно в кастрюлю, в другую впился зубами.
— Ох и горячо! — охнул он, облизывая губы, и стал размахивать половинкой гуся, держа за ножку; от мяса шел пар, летели капли. — Завтра после обеда, — сказал он понурясь и все еще размахивая добычей, — завтра после обеда пойдем новый мост смотреть, который строят сейчас, слышишь, Юли? А вечером в кино сходим.
— В кино?
— Мне подарили два билета, — сказал исполин. — Ха-ха-ха, мы же и в кино никогда еще не были вместе, Юли! А я видел кино только раз, и был я один тогда…
Когда на другой день, после полдневного обхода склада, Ковач-младший вернулся в контору, Юли уже не было.
Еще до полудня, когда он собирался на обход, пошел дождь. Исполин не любил мочить густую льняную свою шевелюру, поэтому водрузил на голову единственную Юлину кастрюлю, и она накрыла его мощный череп, как шлем — кудри отправляющегося на смерть Геракла.
— В чем же я приготовлю тебе еду? — сердито спросила Юли.
Исполин засмеялся и вышел под дождь.
В дальнем конце лесосклада, выходившем к Дунаю, трое мужчин и маленькая старушка воровали лес. Исполин замер за высоким штабелем и, прижав руку к сердцу, с кастрюлей на голове, по которой барабанил дождь, молча смотрел на почти нагруженную уже строевым лесом ручную тележку и торопливо, молча работавших вокруг нее насквозь промокших мужчин. Крохотная старушка трудилась поодаль, на свой страх и риск, собирала в заплечный мешок и две сумки щепу, обрубки — сколько могла унести на немощной спине, чтобы было на чем подогреть тарелку супа. Если б можно ей было приходить сюда каждый день, думал исполин, она, пожалуй, и протянула бы эту зиму… да только ради кого, старенькая, и ради чего? Свинцово-серое осеннее покрывало совсем затянуло небо, не оставив на нем ни прорешки надежды.
Один мужчина стоял на штабеле бревен; взявшись за конец бревна, он под углом спускал его наземь. В этой части склада было двадцать пять — тридцать вагонов еще не тронутого, аккуратно уложенного строительного леса, подальше — несколько вагонов дров, бук и граб, сплавленных сюда по Дунаю еще во время войны. Ворота склада, выходившие к реке, отворялись только для прибывавших с лесом барж; отправка леса производилась из северных ворот, что на улице N, и то, что было сложено здесь, естественно, подлежало вывозу в самую последнюю очередь. Узкие улочки между кладками бревен заросли высокими сорняками.
— Кто вы такой? — спросил, обернувшись, мужчина возле тележки.
Молодой парень на штабеле опустил бревно, уже приподнятое.
— Ясное дело, сторож!
— Да, сторож.
— Чего ждешь? — снизу прикрикнул на парня мужчина. — Спускай бревно!
Тяжелое бревно заскрипело, глухо ударилось оземь. Трое мужчин, повернувшись к Ковачу-младшему спиной, продолжали делать свое дело. В стороне от них маленькая старушка, присев на корточки, набивала заплечный мешок. Дождь негромко стучал по доскам.
— Вы еще здесь? — немного погодя опять взглянул на Ковача-младшего парень сверху. — Ну, чего уставились? Или нет дела получше, чем мокнуть тут под дождем?
— Ступайте себе домой, приятель! — проворчал мужчина, управлявшийся возле тележки. — Топайте домой обедать.
Т. Дери (р. 1894) — автор романов, рассказов, пьес, широко известных не только в Венгрии, но и за ее рубежами. Роман «Ответ» был написан в 1950—1952 гг. В центре повествования — судьбы рабочего паренька Балинта Кёпе и профессора Будапештского университета Зенона Фаркаша; действие происходит в Венгрии конца 20-х — начала 30-х годов со всеми ее тревогами и заботами, с надвигающейся фашизацией, с измученным безработицей, но мужественным, вновь и вновь подымающимся на борьбу рабочим классом.
В книгу включены две повести известного прозаика, классика современной венгерской литературы Тибора Дери (1894–1977). Обе повести широко известны в Венгрии.«Ники» — согретая мягким лиризмом история собаки и ее хозяина в светлую и вместе с тем тягостную пору трудового энтузиазма и грубых беззаконий в Венгрии конца 40-х — начала 50-х гг. В «Воображаемом репортаже об одном американском поп-фестивале» рассказывается о молодежи, которая ищет спасения от разобщенности, отчуждения и отчаяния в наркотиках, в «масс-культуре», дающих, однако, только мнимое забвение, губящих свои жертвы.
В книгу вошли небольшие рассказы и сказки в жанре магического реализма. Мистика, тайны, странные существа и говорящие животные, а также смерть, которая не конец, а начало — все это вы найдете здесь.
Строгая школьная дисциплина, райский остров в постапокалиптическом мире, представления о жизни после смерти, поезд, способный доставить вас в любую точку мира за считанные секунды, вполне безобидный с виду отбеливатель, сборник рассказов теряющей популярность писательницы — на самом деле всё это совсем не то, чем кажется на первый взгляд…
Книга Тимура Бикбулатова «Opus marginum» содержит тексты, дефинируемые как «метафорический нарратив». «Все, что натекстовано в этой сумбурной брошюрке, писалось кусками, рывками, без помарок и обдумывания. На пресс-конференциях в правительстве и научных библиотеках, в алкогольных притонах и наркоклиниках, на художественных вернисажах и в ночных вагонах электричек. Это не сборник и не альбом, это стенограмма стенаний без шумоподавления и корректуры. Чтобы было, чтобы не забыть, не потерять…».
В жизни шестнадцатилетнего Лео Борлока не было ничего интересного, пока он не встретил в школьной столовой новенькую. Девчонка оказалась со странностями. Она называет себя Старгерл, носит причудливые наряды, играет на гавайской гитаре, смеется, когда никто не шутит, танцует без музыки и повсюду таскает в сумке ручную крысу. Лео оказался в безвыходной ситуации – эта необычная девчонка перевернет с ног на голову его ничем не примечательную жизнь и создаст кучу проблем. Конечно же, он не собирался с ней дружить.
У Иззи О`Нилл нет родителей, дорогой одежды, денег на колледж… Зато есть любимая бабушка, двое лучших друзей и непревзойденное чувство юмора. Что еще нужно для счастья? Стать сценаристом! Отправляя свою работу на конкурс молодых писателей, Иззи даже не догадывается, что в скором времени одноклассники превратят ее жизнь в плохое шоу из-за откровенных фотографий, которые сначала разлетятся по школе, а потом и по всей стране. Иззи не сдается: юмор выручает и здесь. Но с каждым днем ситуация усугубляется.
В пустыне ветер своим дыханием создает барханы и дюны из песка, которые за год продвигаются на несколько метров. Остановить их может только дождь. Там, где его влага орошает поверхность, начинает пробиваться на свет растительность, замедляя губительное продвижение песка. Человека по жизни ведет судьба, вера и Любовь, толкая его, то сильно, то бережно, в спину, в плечи, в лицо… Остановить этот извилистый путь под силу только времени… Все события в истории повторяются, и у каждой цивилизации есть свой круг жизни, у которого есть свое начало и свой конец.