Избранное - [71]

Наконец, достигли они опушки леса. И такой стоял здесь трескучий мороз, что зуб на зуб у них не попадал, казалось будто журавли клювами щелкают. Вошел народ в лес.

Старик поп все повторял:

— Вперед, дети мои, вперед, с богом! Это все он, Дед Мороз; как дыхнет, так все нутро и коченеет. Бейте его, не щадите!

Но как забрались крестьяне в самую гущу леса, у всех поджилки затряслись и выпали из рук топоры, вилы, дубины.

— Свят-свят, да можно ли с ним бороться?!

Дед Мороз — огромный старик, дремал, опершись на четыре дерева, каждое толщиной с бочку, и они трещали, сгибаясь под его тяжестью. Ему стоило только шевельнуть одной рукой, и он уложил бы всех наповал. А борода у него была такая густая, словно шерсть с целой отары овец пошла на нее. Борода и усы его спускались волнами ниже колен и утопали в снегу. И были они такие длинные, белые и замерзшие, что казалось, будто кто-то пролил несколько ведер молока, которое превратилось в глыбы льда. Копна волос покрывала его плечи и окутывала спину, как бурка.

— Ну, батюшка, — сказал один храбрец, — как же нам с ним расправиться? Добром или силой взять?

И поп ответил ему таким голосом, точно ему конец пришел:

— Лучше добром.

А женщины зашептали:

— Выйди вперед, батюшка, и прочти что-нибудь, из евангелия, глядишь и избавимся от него.

Поп сделал три шага вперед, десять назад и раскрыл евангелие. Уж откашливался он, откашливался — все никак не мог начать читать. Все закричали.

— Начинай, батюшка, читай, ведь этак мы совсем окоченеем!

И старик поп волей-неволей затянул протяжно, в нос:

— Э-э-э… ве-ве-ве-верхом на осле, э-э-э, и э-э-э вышли ему все навстречу с ветками распустившейся вербы…

— Переворачивайте страницу, батюшка! Давайте другую молитву!

— Какие еще там цветущие вербы, батюшка?!

Поп, сбитый с толку, хотел перевернуть страницу той же рукой, которой держал евангелие. Книга выпала у него из рук, провалилась в снег и исчезла. Дед Мороз проснулся, открыл глаза, и над его белыми ресницами взвихрилась снежная пыль. Он встряхнул головой, и волосы его, покрытые инеем и сосульками, зазвенели, как бубенчики. Дед Мороз вздохнул, и холодный воздух клубами вылетел из его ноздрей. Толпа отшатнулась, а поп, покачнувшись, упал носом в снег.

— Что с тобой, батюшка? — спросил мельник.

— Ты чуть было не упал! — ухмыльнулся рыбак.

— Подымите же батюшку! — воскликнула вдова.

Поп поднялся, ничего не видя перед собой, и, спотыкаясь, побрел к Деду Морозу. Но как только он приблизился к нему, ледяное дыхание коснулось его сердца, и он упал на колени.

— Смилуйся, Дед Мороз, — пробормотал одуревший поп, — страна-то у нас большая, пойди в другие края; если ты еще наметешь здесь хоть с ладошку снегу, то я останусь без приношений, а ведь я совсем нищий.

— Ты богач, батюшка! — закричал Дед Мороз так, что весь лес задрожал.

Потом он наклонился к уху попа, что-то шепнул ему и снова выпрямился. Стоило только Деду Морозу коснуться деревьев, как ветки ломались и сучья отлетали прочь.

Поп поднялся и бросился со всех ног к деревне, да так весело и резво, словно помолодел.

— Да что он вам такое сказал, батюшка? — спрашивали все.

Но поп мчался дальше, ничего не отвечая.

Мельник сделал несколько шагов к Деду Морозу, стал на колени и сказал:

— Смилуйся, Дед Мороз, останови снег, а то никто не приедет ко мне на мельницу, и дети мои помрут с голоду.

Дед Мороз засопел, и из обеих его ноздрей выскочили сосульки. Потом сказал мельнику:

— Не жалуйся, богатый мельник. На твою мельницу приезжают из десяти деревень, а ты все недоволен. Завтра чуть свет будут стоять у твоей мельницы десять телег с пшеницей и десять с кукурузой.

Мельник вскочил, почесал затылок и быстро засеменил к дому, не в силах сдержать своей радости.

Пришла очередь и рыбака. Шагнул и он к Деду Морозу и упал на колени.

— Дед Мороз, не оставь и меня своей милостью. Пусть замерзнет Дунай, замерзнут моря, но, Дед Мороз, помилуй нашу деревенскую реку, ведь мне и хвоста рыбьего не видать, а жена-то уж и сейчас плачет дома у печки.

Дед Мороз встряхнулся, с него посыпался снег и накрыл рыбака до самой макушки. Потом Дед Мороз заговорил, да так, словно вьюга завыла, и вся округа услышала его.

— Эх, рыбак, рыбак, чего же ты жалуешься, — у тебя всего вдосталь! Если ты будешь ловить рыбу и зимой и летом, то она вся переведется. Сделай прорубь и завтра до зари поставь сеть да наберись сил, чтобы вытащить ее — она будет полным-полна жирными, большими карпами.

Рыбак вскочил и пустился домой, отряхивая с себя снег.

А как только вдова начала рассказывать о своем горе, Дед Мороз заулыбался и стал ей поддакивать:

— Дед Мороз, я совсем нищая…

— Твоя правда…

— Дед Мороз, у меня пятеро детей…

— И это верно.

— Дед Мороз, скоро рождество, а у меня нет окорока…

— Знаю.

— И нет у меня за душой ни гроша…

— Правильно.

— И нет у меня ни крупицы муки…

— Так оно и есть.

— Нет у меня даже вязанки хвороста…

— Верно.

— Нет у меня даже кожуха…

— Да, да, нет у тебя даже кожуха, но и разума у тебя нет, матушка, — сказал Дед Мороз, широко открывая огромные глаза, так что белые его ресницы поднялись выше макушки. — Беги домой да покрепче держи за хвост поросенка, чтобы он не удрал, прикрой муку, чтобы дети не рассыпали, да затвори дверь в избу, а то дрова понапрасну горят.