Избранное - [66]

— Нет, жена…

— Ну, муженек, у нас всего-то семеро едоков. Право же… надо, чтобы был чет… ведь господь все сотворил парами…

Но муж противился.

Опечалилась женщина и, входя в избу, сказала:

— Все равно нипочем не успокоюсь, пока не будет четного числа… четырнадцать куда лучше, чем семь!

А крестьянин, которому привалило такое необыкновенное счастье, пошел за избу, лег на землю, подложил руку под голову, закрыл глаза и задумался над тем, как бы ему избавиться от того, кто поселился у него за пазухой. Раздумывая, он шептал:

— Я вырою яму, глубокую, глубокую…

А из темноты ему послышался чей-то голос:

— Глубокую… глубокую!..

— Это ты, жена? — испуганно спросил крестьянин. В стаде двигались коровы, позвякивая колокольчиками.

«Это колокольчики на шее у коров звенят», — подумал крестьянин и закрыл глаза.

— А как вырою яму, глубокую, глубокую, так и брошу его на дно, на самое дно и засыплю землей.

Из темноты послышался голос:

— Засыплю землей, засыплю землей.

— Это ты, жена? — закричал крестьянин, вскакивая.

Никто ему не ответил. «Бе-е-е-е-е!» — доносилось из черной отары.

«Это овцы», — подумал крестьянин.

И взял счастливец заступ, мотыгу и лопату и пошел за скотный двор.

Долго выбирал он место и, наконец, начал рыть яму. И так рыл он всю ночь и все выбрасывал землю лопатой. Вот яма уже до колен ему, потом до пояса, до плеч. Когда на другой день, утром, за ним пришла жена, яма уже закрыла его с головой. Пот лил с него ручьями, но он не переставал работать, и влажная земля разламывалась под лопатой на большие глянцевитые куски.

— Что ты делаешь, муженек? — удивленно спросила его жена.

— Яму дьяволу рою, — ответил он, не поднимая глаз.

— Да ты ж всю ночь не спал…

— Верно… всю ночь не спал…

— И теперь не пойдешь спать?

— Не хочу я…

— Хоть поешь чего-нибудь.

— Не хочу я есть.

— Может быть, выпьешь стаканчик вина?

— Не хочу я пить.

— Ну ладно, а только что же ты здесь делаешь-то?

— Яму дьяволу рою, — сердито ответил крестьянин и так яростно вонзил заступ в землю, что он вошел в нее по рукоятку.

Жена ушла, крестясь на ходу: «Упаси, господь, от слишком уж большой удачи!» А крестьянин постепенно все глубже и глубже уходил в землю.

Вечером жена подошла к краю ямы и закричала:

— Эй, муженек, тебе ничего не надобно?!

— Там, где ты стоишь, воткни в землю кол, обвяжи его веревкой, а веревку брось в яму. До зари зажарь барана и приготовь ведро вина — я съем всего барана и одним махом выпью все вино!

Голос крестьянина звучал глухо, словно он сидел в глубоком колодце. Женщина воткнула в землю кол, обвязала его веревкой, ногой сбросила веревку в яму и отправилась позаботиться о вине и баране.

Стемнело. Не было слышно ни звука. Счастливец вылез из ямы бесшумно, как тень. Завыли собаки. Он стал на четвереньки и заглянул в яму. Она была глубокая, темная. Крестьянин вытащил веревку; потом, засунув руку за пазуху, вынул кошель, бросил его в яму и прислушался… звякнули деньги.

Тогда крестьянин начал засыпать яму землей. Из глубины раздался крик:

— Эй, потише, что ты делаешь со своим счастьем?!

Перепуганный мужик продолжал бросать в яму землю.

А из глубины опять послышался насмешливый голос:

— Хи-хи, смотри, как бы тебе самому не свалиться.

Крестьянин упал на спину, но поспешно поднялся и снова принялся засыпать яму, пока, наконец, все звуки не смолкли. И только на рассвете он засыпал яму и, приложив ухо к этой глубокой могиле, услышал, точно с того света, приглушенный плач и смех.

Тогда он весело бросился в избу:

— Я хочу есть, пить и спать!

Жена принесла ему барана и жбан вина.

— Ешь, пей и ложись спать, муженек, но знай, что семеро едоков — это все равно что ничего, я хочу, чтоб был чет, — четырнадцать ведь куда лучше, чем семь!

Крестьянин взял баранью ногу, поднес ее ко рту, но вдруг остановился и схватился за грудь. Кошель был за пазухой. Мужик так и оцепенел, держа в руке баранью ногу.

— Что с тобой, почему ты не ешь? — спросила жена, поторапливая его.

— Я не хочу есть!

— Ну, выпей вина!

— Я не хочу пить!

— Тогда приляг немного.

— Я не хочу спать!

— Уж верно, черт послал нам этакое счастье! — вздохнула женщина, крестясь.

— А ты откуда знаешь?! — завопил крестьянин, выведенный из терпения. — Он вскочил из-за стола и вихрем вылетел из избы.

Пробравшись сквозь отары овец, стада коров и табуны лошадей, он сказал себе, бросаясь к церкви: «В огне не горит, в яме не лежит; швырну-ка я его на алтарь, может быть хоть там он подохнет!» Но едва крестьянин взялся за ручку двери, как остановился дрожа. Ему почудилось, будто кто-то схватил его за волосы и тащит назад! Крестьянин оглянулся по сторонам — вокруг никого не было!

— Кто это мог меня остановить?! — закричал он. — Тот, кто в кошеле, или тот, кто в церкви?!

Крестьянин повернулся и бесцельно побрел куда глаза глядят. Его мучили голод и жажда, ему хотелось спать, но он все шел и шел, гонимый вперед тем счастьем, что было у него за пазухой.

Вдали от дома он встретил на дороге нищего.

— Старик, — сказал крестьянин, — глянь-ка сюда.

Старик поднял нависшие над глазами брови и пристально посмотрел на крестьянина. Счастливец вытащил из-за пазухе кошель и бросил одну золотую монету на восток, а другую на запад. Вмиг с востока пришла овца белая как снег, а с запада — черная как уголь.