Избранное - [47]

IV

Кандиан толкнул дверь гостиной и произнес театральным голосом:

— Господа! Представляю вам Иоргу Космина, молодого человека non plus ultra[22].

Мэнойу, брюнет с курчавыми волосами и острыми усиками, вскочил из-за карточного стола и закричал:

— Ура! Да здравствует Иоргу Космин!

Пятнадцать голосов повторили за ним: «Да здравствует Иоргу Космин!»

Знакомство состоялось быстро; все спешили: их поджидал банкомет, готовый сдать карты — направо, налево, на середину. Первым долгом познакомили с дамами. Это естественно: «существуют же какие-то формальности в жизни». Мадам Линика Теодореску, мадам Севастица Пиригуменос, мадемуазель Лизи Готтлиб, та, которая говорит: «прафо, Лизи», мадемуазель Лаура Д., театральное имя — Лорадонна, ведь скоро весь город будет говорить о новой музыкальной звезде, как только она решит заниматься «канто», мадемуазель Зозо, «очаровательный бесенок, восхитительная безумица», как говорит Кандиан, и, наконец, госпожа Аника Митулеску, женщина лет сорока пяти, настолько жирная, что когда она сидит, то груди сливаются с животом… Госпожа Аника присматривала за домом и за Кандианом.

С тремя из мужчин Космин был знаком: с Александру Мэнойу, с одним студентом-юристом, который уже семь лет не может окончить институт, и с господином N. — школьным инспектором, доктором литературоведческих и философских наук из Гента.

Кандиан представил остальных: господин Пантази, высокий, солидный, толстый человек, с длинными крашеными бакенбардами — рантье; Джеордже Панику — «дьявол», нервно моргает глазами, говорит быстро и невнятно, это «единственный его недостаток, а так он блестяще остроумен и покоряет любую женщину»; Митикэ Филяну — молодой человек со следами оспы на лице, с рыжими волосами и маленькими, как две голубые бусинки, глазами. У него дядя миллионер в городе Крайова, а больше «ни настолечко» родственников. (Кандиан даже указал на кончик мизинца.) Петру Леон, Мишу Попович и Ионел Лудовяну — «три очень талантливых молодых человека».

Кандиан, заметив, что все спешат занять места за зеленым столом, предложил сначала выпить по бокалу шампанского за здоровье нового приятеля — Иоргу Космина.

— Госпожа Аника, расстарайся, пожалуйста, подай нам бутылки три шампанского «экстра-сухого»!

Госпожа Аника ходит переваливаясь, как будто у нее укорачивается то левая, то правая нога. Однако теперь она в оцепенении уставилась на ворох бумажных денег, лежащих перед Панику. Она была в большом проигрыше и поэтому ничего не слышала. Кандиан хотел уже перейти от просьбы к ругани: «пшла, госпожа Аника», но Джеордже Панику, усиленно моргая, прервал его. Говорит «дьявол»? Наступила тишина.

— Ка-Кандиан, сдам раньше карты, потом вы-пьем ша-шампанского. Про-ошу из-извинения го-господин Ко-Космин.

— Если это доставляет тебе удовольствие, — согласился! Кандиан. Потом тихо шепнул на ухо Космину: — Он неотразим, этот «дьявол». Раздает карты с непревзойденным изяществом, а ведь ему еще нет девятнадцати лет. Он неотразим!

С «непревзойденным изяществом» Панику проиграл более трех тысяч лей! Все выигрывали: и инспектор, и студент-юрист, и Мишу Попович и Митикэ Филяну, и талантливый Лудовяну, это если говорить лишь о тех, которые имели при себе от двадцати до пятидесяти лей. Только Мэнойу и госпожа Аника Митулеску оставались в проигрыше. Ах, что творилось с госпожой Аникой! Она больше ничего не слышала, не видела, не чувствовала, в ней все оцепенело, она только громко вздыхала, а мозг ее сверлила одна и та же мысль: «Если бы в самом начале я не ставила так много, теперь бы я имела не менее тысячи лей».

Панику начал игру с невиданным азартом. «Дьявол», которому не исполнилось еще и девятнадцати лет (какой талант!), метал карты направо и налево, с молниеносной быстротой. Как стрелы из лука, с легким посвистом, вылетали карты из его рук, еле касаясь сукна.

Кандиан отвел Космина в сторону и начал рассказывать ему о сидящих за зеленым столом:

— Все они страстные натуры. Если бы хоть один из них изучил изящные искусства, было бы и у нас итальянское Возрождение. Посмотрел бы ты на них на рассвете, какие искрящиеся, гениальные глаза на их бледных лицах «ученых». Эх, если бы организовать производительные и творческие силы Румынии, тогда видно было бы, на что способны эти настоящие знатоки современной жизни. Инспектор является ученым в полном смысле слова, но что он может сделать в нашей Румынии? Во Франции он давно бы стал академиком и профессором Сорбонны. А Ионел Лудовяну? Не исключено, что у него самое острое перо в нашей прессе. Эта круглая голова исключительно талантлива. Он не кончил и четырех классов гимназии, а пишет уже передовицы для модной газеты, «стремящейся к порядку и прогрессу». Митикэ Филяну является самым выдающимся сыном города Крайова. Даже газеты писали о том, с каким блеском соискал он в Париже ученую степень лиценциата права. Профессора «пожимали ему руку», а по утверждению газеты, в которой сотрудничает Лудовяну, они называли его «notre cher collègue»[23]. У него только один недостаток, «а может быть, это его достоинство» — то, что в политике он является чем-то вроде социалиста-оппортуниста. Его идейная программа настолько индивидуальна, что он не придерживается ни взглядов радикалов, ни местных социалистов, и поэтому в течение шести месяцев Митикэ не постеснялся подписать три различные предвыборные программы, но, по его словам, все вместе они и составляют его программу, основанную на четырех основных принципах: «патриот как румын, консерватор по отношению к европейской дипломатии, социалист по отношению к капиталу и демократ по отношению к народу». Пантази это человек серьезный, «d’un savoir faire»