Ду Дасинь проснулся.
На сей раз его пробуждение было не совсем обычным. Едва успев открыть глаза, он почувствовал удивление: он лежал на кровати с металлической сеткой, посреди богато обставленной комнаты. Он вспомнил, что когда-то уже видел эту комнату, но когда и где? Странное дело, его мозги перестают работать…
Это было однажды осенью, под вечер. На крыше дома звонко чирикали воробьи. Погода стояла приятная, вокруг царила тишина и лишь изредка откуда-то издалека доносились автомобильный гудок или звонок трамвая. В чьем он доме, как он мог заснуть на этой кровати? Он чувствовал себя таким усталым, что не мог даже ничего сообразить. Он перестал пытаться понять что-либо и вновь смежил глаза. В полузабытьи прошло еще с четверть часа. Вдруг послышались осторожные шаги, и он понял, что в комнату кто-то вошел. Он чуть-чуть приоткрыл глаза и едва не вскрикнул от удивления.
Он узнал вошедшую девушку в белой одежде: то была Ли Цзиншу. Решив посмотреть, что она будет делать, он притворился спящим, но продолжал наблюдать сквозь ресницы. Она подошла к кровати, потрогала правой рукой его лоб. (Сердце его встрепенулось, но он не проронил ни звука. Впервые его лба коснулась столь нежная рука!) Ли Цзиншу прикоснулась к своему лбу, затем снова к его — на ее лице появилось успокоенное и даже радостное выражение. Ступая еле слышно, она подошла к окну и опустилась в плетеное кресло.
Наконец Ду Дасинь догадался: он находится в доме Ли Лэна, в той комнате, где останавливается их отец, наезжая в Шанхай. Но почему он в ней оказался, с какой стати уснул тут? Усталость снова сморила его, еще какое-то время прошло в полудреме.
И снова звук шагов разбудил его. Действительно, вошел Ли Лэн и спросил:
— Как, еще не проснулся?
— Потише, он еще спит, — ответила шепотом Ли Цзиншу. — Ему явно лучше, и жар спал. Можно надеяться, что все обойдется… Не будем будить его, пусть поспит подольше. Видимо, это у него от переутомления. Работать, как он, значит просто-напросто убивать себя!
— Да, человек он упрямый, уговоров не слушает, вон до какого состояния себя довел.
— Все оттого, что сердце у него горячее. А ведь он вполне мог жить как мы. Когда подумаю об этом, начинаю стыдиться за саму себя… Но когда на твоих глазах угасает подобный человек, это ранит душу, — сказала Ли Цзиншу, и интонация голоса передала ее чувство.
— А мне все же кажется, что причина его болезни — в идее ненависти…
— Я тоже так думаю… Я хотела бы излечить его болезнь, а это можно сделать, лишь устранив ее причину…
Ли Лэн ничего не ответил. Однако терпению Ду Дасиня уже пришел конец: он нарочито громко кашлянул, откинул одеяло и открыл глаза, показывая всем своим видом, что проснулся.
Ли Лэн, стоявший возле двери, приблизился к кровати, а сестра поднялась с кресла.
— Дасинь, как тебе, получше? — Ли Лэн смотрел с дружеским участием, Ли Цзиншу тоже устремила свой нежный взор на него.
— Гораздо лучше! — усмехнулся он. — Но объясните, каким образом я очутился здесь в таком состоянии?
На губах Ли Лэна заиграла улыбка, и он произнес, указывая на сестру:
— Об этом тебе лучше ее порасспросить… Вчера ты едва не доконал ее.
Не переставая улыбаться, Дасинь посмотрел на Цзиншу.
— Не верьте брату, господин Ду, вечно он любит подшутить над ближними! — Стоявшая возле кресла Цзиншу вспомнила о том, что было вчера. Лицо ее порозовело, она смущенно наклонила голову, хотя и продолжала улыбаться. Почувствовав же, что Дасинь не спускает с нее глаз, она еще больше покраснела.
— Ну что ж, не хочешь говорить, тогда я сам, — рассмеялся Ли Лэн. — Вчера, часов в восемь утра, ты явился сюда весь в поту, с пугающе-бледным лицом и вытаращенными глазами. Мы как раз завтракали в гостиной. Едва войдя к нам, ты вскрикнул и повалился на пол. Сестра решила, что с тобой произошло что-то страшное, и чуть не разрыдалась… — При этих словах Цзиншу подняла голову. Дасинь скосил на нее глаза, и сошедший было румянец смущения вновь появился на ее щеках. Не заметив всего этого, Ли Лэн продолжал: — Пока мы суетились вокруг тебя, ты очнулся. Мы срочно вызвали доктора, он осмотрел тебя и сказал, что у тебя истощение, депрессия, что ты слишком много работал и к тому же перегрелся на солнце. Тебе дали лекарство, ты вскоре заснул спокойным сном и проспал больше суток; видно, все дело было в переутомлении. Теперь ты можешь отдохнуть у нас несколько дней, позабыть о своих заботах, дать организму окрепнуть. У тебя в городе нет родных — считай наш дом своей семьей, мы ведь тоже приезжие.
— Правду говорят, что одно слово способно породить тысячу чувств. Теперь вы мои спасители и благодетели. Чем только смогу я выразить мою признательность? Мне особенно неловко из-за того, что я вчера заставил мисс Ли переволноваться…
— Только этого не хватало: «ми-и-сс Ли-и»! — фыркнула Ли Цзиншу, пародируя Дасиня.
— Вы же обращаетесь ко мне «господин Ду», почему же мне не называть вас «мисс»? — парировал Дасинь.