Избранное - [82]

Посетительницами были женщина лет сорока и юная девушка редкой красоты. На ней были розовое платье, пальто темного цвета с белым замшевым воротником, светло-голубая шляпка. Овальное личико, вздернутый носик, глаза цвета неба и ярко-красные, как спелая черешня, губы, к которым не прикасалась помада.

Для меня оказалось достаточно пары минут, чтобы рассмотреть все это — и потерять голову. За четыре года пребывания во Франции я встретил немало женщин, которые оставили след в моей памяти. Но чтобы вот так, с одного взгляда — такое случилось впервые.

Когда гостьи ушли, хозяйки рассказали мне об этой девушке. Ей было семнадцать, она училась в местной женской школе. Мать ее рано умерла, отец занимался коммерцией в Париже, и она с малых лет жила в доме своего дяди по отцу. Не так давно с ней приключилась болезнь, и тетка возила ее лечиться в столицу. Теперь она выздоровела и вернулась в М. Мои хозяйки, сообщив, что девушка приходится им дальней родственницей, наговорили о ней много хорошего. Было очевидно, что она им очень нравится. И каждое их слово западало мне в душу, я полюбил девушку слепой любовью.

Сказать, что любовь слепа — значит повторить неопровержимую истину. Возьмем мой случай: ведь я лишь раз видел Мари (так, сказали мне хозяйки, звали девушку), успел перекинуться всего несколькими словами — и уже был влюблен. Вы можете смеяться сколько вздумается, но все было именно так. С того самого вечера я не мог больше ни читать, ни заниматься другими делами. Само по себе это не так страшно — ну не прочел какую-то книгу, не завершил какого-то дела. Беда была в том, что я неотрывно думал о ней и эти мысли не давали мне покоя. Я долго не мог заснуть и на следующее утро встал очень поздно.

Еще через день мои хозяйки пригласили в гости девушку и ее родственников. Они пожаловали к двум часам. Я сидел у себя на втором этаже с книгой в руках, но это было пустой тратой времени — чтение не шло в голову. Сначала мне не терпелось поскорее увидеть гостей, но стоило прозвенеть дверному колокольчику, как сердце мое застучало и я испытал страх от предстоящей встречи. Разумеется, мне хотелось покинуть свою комнату и спуститься к гостям, но не хватало решимости. Вскоре хозяйская дочь поднялась ко мне и, словно разгадав мою сердечную тайну, стала уговаривать меня присоединиться к компании. Я отнекивался — мол, я иностранец, мое присутствие может стеснить гостей, придумывал и другие неубедительные доводы, но в конце концов как бы нехотя поддался на уговоры.

В гостиной я застал троих гостей, беседующих с мадам; при моем появлении они с улыбкой приветствовали меня. Девушка сидела недалеко от входной двери и выглядела еще более прелестной. С ней были ее тетка, которую я уже видел, и мужчина средних лет. Хозяйка представила его, назвав по имени — то был дядя девушки, — и указала мне место как раз возле нее.

Хозяйская дочь произнесла, улыбаясь: «Мсье Юань стеснялся спуститься к нам, пришлось привести его за руку!» Все расхохотались, и я увидел, как очаровательно она смеется. Залившись краской, я стал объяснять, что не хотел помешать им. Дядя перебил меня: «Ну что вы! Иностранцы должны чувствовать себя во Франции как дома. Для нас что французы, что иностранцы — все одно. К тому же вы, китайцы, такие воспитанные! Если пожелаете, приходите в наш дом, я буду очень рад. Можете также пользоваться моей библиотекой».

— Да-да, и я буду очень рада видеть у нас мсье Юаня! — добавила девушка и улыбнулась, сверкнув белоснежными зубками.

Мои хозяйки увлеклись беседой со взрослыми гостями, а я начал занимать разговором девушку. Сначала она только отвечала на мои вопросы, потом начала расспрашивать меня. При этом она показалась мне не такой болтливой, как большинство француженок, в ее движениях и выражении лица было что-то от восточной женщины, мягкой и изящной. Видя, что мы нашли общий язык, хозяйки не стали тревожить нас и продолжали обсуждать с гостями какие-то материи. Мы же разговаривали полушепотом — чтобы не мешать другим и не быть услышанными.

Мне нравился ее смех, и я изо всех сил старался развеселить ее. Каждый раз, когда она смеялась, на щеках у нее появлялся легкий румянец и алость губ подчеркивала белизну зубов. На сей раз она была одета в платье фиолетового цвета, усыпанное беленькими цветочками. Оно оставляло открытыми ее лилейные плечи и шею, украшенную золотой цепочкой.

Около четырех хозяйская дочь пригласила нас к столу в центре гостиной, заставленному чайными приборами и сладостями. Все расселись по обе стороны стола так, что я оказался как раз напротив нее. Чаепитие продолжалось без малого час. Все это время девушка большей частью молчала, лишь изредка улыбаясь и коротко отвечая на обращенные к ней вопросы. Беседу в основном вели ее дядя и старая хозяйка. Я старался прислушиваться к их разговору, но не мог удержаться и время от времени бросал взгляды на девушку. Она почему-то тоже то и дело поглядывала на меня. Наши взгляды тогда перекрещивались, мое сердце начинало колотиться, а щеки — пылать. Я пробовал улыбаться ей, и она не отводила взгляда, лишь лицо еще больше розовело. Жаль, что я не художник, а то бы я постарался запечатлеть на полотне ее облик, ее чарующие глаза.