Я не знал, как быть дальше, сердце мое то подпрыгивало вверх, то падало вниз, то переворачивалось в груди. Наутро я встал около десяти и сразу после утреннего туалета спустился вниз. На кухне я столкнулся с дочерью хозяйки. Она сообщила, что накануне в полдевятого вечера Мари приходила проститься со мной и передала привет. Я вздрогнул: «Как, она уезжает? Куда же?» Тогда младшая хозяйка рассказала все по порядку.
Оказалось, что вчера в М. приехал отец Мари с тем, чтобы забрать ее в парижскую театральную школу. Она не хотела этого и не раз в своих письмах возражала против отцовского решения. Но когда отец явился собственной персоной, она вынуждена была подчиниться. Они с отцом сели в парижский поезд сегодня утром — в то самое время, когда я отсыпался в своей кровати. Что могла противопоставить отцовской воле молоденькая девушка? Хозяйская дочь даже немножко расчувствовалась, рассказывая все это. Она добавила, что во Франции очень много таких несчастных дочерей. При этом она, очевидно, вспомнила о том, как она сама оказалась покинутой, на глазах выступили слезы. Мне нечего было сказать. Я вернулся и долго рыдал, забыв об окружающем мире, забыв обо всем. Я осознавал лишь тяжесть собственного одиночества и серость человеческого существования. Потом я начал припоминать, как она относилась ко мне все это время. Мне стало ясно, что перед отъездом она, боясь причинить мне боль, специально пришла в наш дом прощаться в то время, когда я должен был ждать ее в условленном месте. Значит, она все еще любила меня, беспокоилась обо мне. Но теперь она уже далеко-далеко, она исчезла, не оставив никаких следов. Со времени нашей первой встречи не прошло и четырех месяцев.
Когда-то я сказал ей: «Я люблю тебя, я скоро сойду с ума от любви!» И вот я действительно сошел с ума. Я не помню, что происходило со мной в течение целой недели. На восьмой день болезнь свалила меня с ног. Выздоровел я лишь осенью. Моя молодость кончилась, она не выдержала этого удара. Меня охватила апатия, умерли желания, погас интерес к жизни. Я решил съездить в Рим, погулять среди античных памятников, потом полюбоваться швейцарскими пейзажами. В Шанхай я возвратился лишь прошлым летом. Мой старый друг Ван, ректор одного из университетов, сразу же предложил мне преподавать у них. Там я и работаю до сего дня…
Закончив свое повествование, Юань Жуньшэнь издал вздох глубокого облегчения. Потом он расслабленно откинулся в кресле, словно рассказ отнял у него последние силы. Он еще раз вздохнул и добавил:
— Что же касается Мари, то больше нам увидеться не пришлось.
Любовь, конечно, может заставить человека совершать глупости, но может и сделать его чище. «Кто бы мог предположить, что заведомый зануда Юань Жуньшэнь способен поведать такую волнующую историю!» — мелькнуло в голове Ду Дасиня. Были взволнованы и остальные слушатели.
Затянувшееся молчание нарушил голос Чжэн Яньхуа:
— Господин Юань, все, что с нами случается в жизни, предопределено заранее. Бесполезно скорбеть о том, что уже прошло. Вы же знаете присловье: «Хромой старик потерял коня — кто знает, не к счастью ли это»… Быть может, и господина Юаня впереди ждет большая радость.
— А ведь судьба опять поймала меня в любовные сети. Что, если финал окажется таким же? Что тогда мне останется в жизни? Не лучше ли будет добровольно уйти из нее?.. — От волнения Юань весь раскраснелся, голос его дрожал. Его пылающий взор был устремлен в сторону Ли Цзиншу, словно он ожидал хоть какого-нибудь ответа из ее красиво очерченных губ.
По лицу Ду Дасиня пробежала судорога ревности, тяжелый камень лег на душу, глубоко запавшие глаза потемнели. Казалось, кто-то нанес ему глубокую рану.
Все взгляды устремились к Ли Цзиншу. Она поняла все. Словно отсвет алой зари пробежал по ее лицу, она плотно сдвинула брови, молча поднялась и медленно вышла из комнаты. Присутствующие проводили девушку взглядами.
Раскрасневшееся было лицо Юань Жуньшэня сразу стало мертвенно-бледным. Смежив глаза и приоткрыв рот, он еле слышно вздыхал.
Гневное выражение появилось на лице Ду Дасиня, он как будто боролся с какими-то мрачными мыслями. Однако никто не обратил на него внимания. Все искали слова и не находили их. Ли Лэну, как хозяину, пришлось первым нарушить пугающее молчание:
— Дасинь, настала твоя очередь! Давай же, начинай!
— Моя очередь? Но я не умею рассказывать! — ответил Ду Дасинь холодным тоном, в которым угадывалось, однако, страдание. Все опешили, не понимая, что случилось. Но собравшимся был известен его странный нрав, так что никто не пустился в расспросы.
— Ладно, я расскажу вместо тебя. — Отказ Ду Дасиня поставил Ли Лэна в неловкое положение, но он счел своим долгом хозяина прийти гостю на выручку.
В этот момент вошла Ли Цзиншу и позвала гостей в столовую. Там уже был накрыт стол, служанка разносила блюда.
После трапезы Ли Лэн рассказал очень красивую и возвышенную историю, которая заставила всех забыть о происшедшем. В гостиной воцарилась радостная атмосфера, разговоры и смех звучали допоздна.
