— В затруднительном положении? Значит, вы не поедете послезавтра?
Она вздрогнула, его волнение передалось ей.
— Я пока не решила. Не могу уехать без них.
— Но они могут приехать позднее! К тому же… — Он обнял ее. Кровь бросилась ей в лицо, бешено забилось сердце. Ей трудно было совладать с охватившим ее чувством.
— Посмотрите на тот берег, на реку, вокруг такая тишина, такой покой, — решительно сказала она. — Чего нам бояться?! У вас есть обязанности, вы и поезжайте, а мне зачем ехать?
— Затем, что я… люблю вас, — осмелев, взволнованно прошептал он.
Это признание не было для нее неожиданностью, и все же она испугалась, ее бросило в жар, в душе творилось что-то невообразимое. Она не знала, что сказать, и еще ниже опустила голову, устремив взор на темную поверхность реки.
— Теперь вы знаете, что у меня на сердце, и все же не хотите ехать? — шептал он ей на ухо.
Ей представилось болезненное лицо мужа, его глаза, полные слез, ненавидящий взгляд свекрови, строгое не по годам лицо сынишки, и она грустно покачала головой:
— Нет, нет, нет!
Он по-своему истолковал это «нет», а она сказала просто так, ничего не имея в виду.
— Почему «нет»? Неужели вы мне не верите? — Голос его звучал ласково. Рука нежно касалась талии. Он старался заглянуть ей в глаза, но она отводила взгляд.
— Я в смятении, проводите меня, — попросила она.
Одолеваемая сомнениями, она была в полной растерянности и не знала, на что решиться.
— Но ведь вы не ответили мне.
Она молчала.
Над рекой стлался белый туман, она не заметила, когда он поднялся, неприятный сырой воздух проникал в легкие. От тумана стало светлее, но он скрыл все окружающее, и Шушэн теперь видела только своего спутника. Ей стало тревожно. Ей почудился знакомый голос: «Я обуза для вас». Она вздрогнула.
— Пойдемте же!
Зародившееся было чувство исчезло.
— Еще ведь не поздно, давайте где-нибудь посидим.
— Я должна вернуться домой, — коротко ответила она. — Завтра в восемь утра встретимся в Гуашэнъюане.
— Так я жду ответа, — почти приказал он, уверенный в том, что она согласится.
— Хорошо. — Она кивнула и взяла его под руку.
Они шли по дороге сквозь густой туман и молчали.
Неожиданно он спросил:
— А что у вас за дела, вы какая-то невеселая.
— Нет, ничего. — Одолеваемая страхом, она сжала его руку, словно искала опоры.
— Мне не хотелось бы вас оставлять. Хорошего здесь ждать не приходится, — сказал он.
У нее защемило сердце. Не в силах сопротивляться охватившему ее смутному чувству, она готова была заплакать. Эта неласковая семья, вечные ссоры, тоска и бедность, война, безрадостная молодость, тщетные поиски счастья, неясное будущее… Управляющий сказал правду: хорошего ждать не приходится. Ей тридцать четыре, она полна сил, почему бы ей не пожить в свое удовольствие? Каждый человек имеет право на счастье. И она должна за него бороться.
— Хорошо бы уехать, в таких условиях долго не проживешь. — Она словно отвечала самой себе.
— В таком случае решайтесь! В Ланьчжоу все будет проще, — обрадовался он.
— Нет-нет, я дам ответ завтра.
— Завтра? Но лучше сейчас, — разочарованно протянул управляющий Чэнь.
— Мне надо пойти домой и все хорошенько обдумать, — сказала она без того ощущения счастья, которое бывает у любящих и любимых. Пока они шли, ее терзали сомнения, она не знала, на что решиться.
— Надеюсь, вы не откажетесь, когда мы встретимся завтра? — спросил он, прощаясь. — Итак, в восемь утра я жду вас в Гуашэнъюане.
— Может быть, я и поеду, — проговорила она. — Мне до смерти надоел этот туман, от него, кажется, может сгнить сердце. Я так намучилась здесь. — У нее больше не было сил сопротивляться, перед глазами стояла густая пелена тумана, за которым ничего не было видно.
Переступив порог дома, она словно попала в другой мир. Все здесь ей было знакомо, хотелось скорее очутиться в своей комнате. У свекрови горел свет. Вэньсюань тоже не спал.
— Ты пришла?
Какой родной голос! Без тени упрека. Ей стало стыдно.
— Не спишь? — Она подошла к постели.
— Нет, жду тебя!
— Думай о своем здоровье, а обо мне нечего беспокоиться. — Она была растрогана.
— Я выспался днем, а сейчас не хочется. Приходила госпожа Чжан, говорит, у парадного лежат вещи. Это беженцы из Гуйяна. Госпожа Чжан слышала, что его скоро сдадут, уговаривает нас ехать. Как ты смотришь на это?
— Никаких вещей я не видела, все спокойно, положение, по-моему, не так уж серьезно.
— Я тоже так думаю. Не случится же все в один миг. А нам, беднякам, тем более нечего бояться. В случае чего мы налегке. И вообще неизвестно, что лучше: жить или умереть. Я, собственно, принял решение, только надо было переговорить с тобой, — начал он осторожно. — С матерью мне не хотелось советоваться, мы часто не понимаем друг друга. Ты — дело другое, во всем разбираешься, вот я и ждал тебя.
— Ты все об отъезде? — безразлично спросила она.
— Да. — Он ласково взглянул на нее. — Мне ехать не стоит: трудно, к тому же я ничего не боюсь. А ты уезжай. Незачем сторожить меня. Захватишь с собой сынишку и мать, тогда я буду спокоен. — Голос его слегка дрожал, но в нем не было слышно страдания.
— Я не поеду, — заявила Шушэн. Готовность Вэньсюаня принести себя в жертву нисколько ее не обрадовала, наоборот, вызвала угрызения совести.
