— Тебе нельзя оставаться, а обо мне не думай, в крайнем случае я уеду с нашим учреждением, — волновался он. — Мужчине проще. Ты говорила, что тебе предлагали поехать в Ланьчжоу? Только что… — Он перевел дух и продолжал: — Я весь день думал об этом и решил, что нельзя упускать такой возможности.
— Я не поеду, — коротко ответила она и отвернулась, не в силах смотреть ему в глаза.
— Шушэн, поступи так, как я прошу… Я все обдумал.
— Мать с тобой говорила?
— Нет, не говорила, я не умею дурно говорить за спиной, — вмешалась в разговор мать, выйдя из своей комнаты.
Шушэн от злости кусала губы.
— Мама, разве кто-нибудь сказал, что ты дурно отзывалась о Шушэн?
— Я знаю, — продолжала мать, — она все равно не останется с нами, так пусть уезжает, чем раньше, тем лучше.
— А я не уеду. Что вы тогда скажете? — в ярости, но очень тихо бросила Шушэн.
Свекровь не расслышала.
— Мать вспыльчивая, не обращай внимания, пусть говорит, что хочет, — уговаривал Вэньсюань жену.
— Я тоже намучилась, ты же сам видишь, — сказала Шушэн.
— Вот и поезжай, возьми с собой сына и поезжай, не можешь, поезжай одна, только не мучай себя.
— Ты в самом деле так решил? — спокойно спросила Шушэн, всеми силами стараясь скрыть свои чувства.
— Это единственный выход из положения, — искренне ответил он, — так будет лучше для всех.
— Ты меня гонишь? Почему я должна ехать одна?
— Нет, нет, я тебя не гоню, — заволновался он. — Но ведь на фронте дела плохи. Здесь тебе оставаться опасно. Почему же не воспользоваться представившейся возможностью? Может, и мне подвернется случай, тогда мы скоро увидимся. Послушай меня, не медли с отъездом, мы приедем позднее.
— А если не удастся? — как-то отчужденно проговорила она.
Он помолчал, потом тихо добавил:
— По крайней мере тебе не будет грозить опасность. — На этот раз он сказал правду.
На глаза ей навернулись слезы.
— Почему ты никогда не заботишься о себе? — Она встала, вздохнув. — Ну ладно, спи!
— Обо мне не надо заботиться, — произнес он.
— Но я не могу поступить подло, — произнесла Шушэн, словно отвечая на собственные мысли, и в волнении прошлась по комнате. — Если ехать, то всем вместе. — Она приняла наконец решение, но тревога не проходила.
На следующее утро, встретившись с управляющим, она сказала, что не поедет.
Чэнь побледнел. Но потом заставил себя улыбнуться.
— Это ваше окончательное решение?
— Да, я тщательно все обдумала.
Он помолчал в растерянности, потом очень тихо серьезно произнес:
— Не думайте, что я вас пугаю, но вчера поздно вечером пришла телеграмма из нашего филиала в Гуйяне. Они прекращают работу. Вы понимаете, что это значит?
— Я не изменю своего решения, — ответила она.
— Подумайте еще раз. С каждым днем положение ухудшается. Почти все разъехались, а у оставшихся такой растерянный вид. Опасность огромна. Еще несколько дней, и конец.
— Вы уже взяли билеты? — Она спросила, чтобы переменить тему.
— После обеда возьму, — равнодушно ответил он.
— Торопитесь, а то останетесь без билета.
— Ну и пусть. Один я не поеду. Мне теперь все равно. — Он с грустью взглянул на Шушэн.
Официант принес завтрак, и Чэнь принялся за еду.
Говорить было не о чем, и Шушэн стала пить чай.
Чэнь, кажется, всерьез страдает. Может, поехать? Шушэн снова стали мучить сомнения. Да и Чэня ей было жаль.
— Поезжайте, возможно, и я приеду. — Она сказала так, чтобы утешить его.
— Боюсь, мне вас не дождаться. — Он с укором глядел на нее. — Ну почему вы не хотите меня понять?
— Не дождетесь, приедете сами хоронить меня.
— Я же сказал, что один не поеду, — упрямо повторил он.
— Не поедете? — удивилась она. — Но эта мысль давно запала вам в голову! И билет уже заказали.
— Я это сделал ради того, чтобы ехать с вами, — ответил он.
Она покраснела: наконец-то все прояснилось! Как неприятно! Но она сама невольно вынудила его сказать правду. Она ничего больше не сказала, боялась изменить решение. Чэнь тоже молчал. Только смотрел на нее. Ей было тяжело от его взгляда, от его молчания. Ну что за мука! Лицо горело.
— Пойдемте, — произнесла она, но осталась сидеть.
Он, казалось, не слышал.
— Раз банку так уж нужно, могу и поехать. — Она не поняла, что пошла на уступку. Чэнь тоже этого не заметил.
Он проводил ее до банка, и они расстались. Но он не пошел за билетом, как думала Шушэн, а решил скоротать время в кафе, успокоиться и собраться с мыслями.
Войдя в банк, Шушэн ощутила тоску: те же столы и застекленные кабинки, те же счеты и книги, те же лица. Ей захотелось догнать Чэня, но она не двинулась с места. Зачем он ей нужен? Молча подошла к своему столу.
У них был новый главбух, пожилой человек старых устоев. Он удивленно посмотрел на Шушэн и покачал головой. Рабочий день давно начался, но всех лихорадило. Люди входили, выходили, перешептывались, забыв о работе; вдруг она заметила, что два стула пустуют, служащие, которые сидели на них, куда-то ушли. Неожиданно вбежал постоянный клиент из банка:
— Гуйян пал!
До Гуйяна было два дня пути на машине. Кто-то вскрикнул: «Ерунда!» «Это слухи», — старалась она успокоить себя.
— Что же делать? — проговорил сотрудник, ведающий вкладами.
— Ты же местный, чего боишься? — спросил клиент. — Я никуда не уеду. Конец один, так уж лучше сидеть дома. — Он говорил спокойно, без всякого страха.