Чэнь Чжэнь тихо вздохнул и словно самому себе сказал:
— Зачем вы уделяете мне столько внимания? Не стоит обо мне беспокоиться, главное — чтобы ваше здоровье было в порядке. Я знаю, вы любите меня. Но меня уже не спасти. — Он подошел к шезлонгу, присел, через силу улыбнулся и продолжал: — Не нужно говорить об этом, а то, чего доброго, я еще расплачусь. Я пришел сюда в хорошем настроении. — Он закрыл глаза и откинулся.
Все молчали. Жушуй, вытащив платок, тайком утирал слезы. Женьминь едва заметно кусал губы, затем подошел к столу и принялся вновь рассматривать книги, которые только что перекладывал.
Через некоторое время Чэнь Чжэнь открыл глаза, изумленно посмотрел на друзей и, приняв веселый вид, громко сказал:
— У тебя ведь очень важное дело. Как ты думаешь поступить?
— Я пока не решил, — неуверенно отвечал Жушуй. Он был в замешательстве, и это отразилось на его лице.
— Не решил? — удивленно спросил Чэнь Чжэнь. — Но разве ты не писал, что для тебя все уже ясно?
Жушуй растерянно молча смотрел на Чэнь Чжэня. Он не решался прямо отвечать на вопрос, но и увильнуть от ответа было невозможно. И он сказал первое, что пришло ему на ум:
— Не помню, что я писал тебе, но все сложно, и я пока не решил.
Чэнь Чжэнь молчал.
— Что же тут сложного? Попросту говоря, у тебя не хватает смелости! — промолвил Жэньминь, холодно улыбаясь.
Вдруг раздался громкий смех Чэнь Чжэня. Жушуй покраснел и резко возразил:
— Кто сказал, что у меня недостает смелости? Если я на что-нибудь решусь, то сил не пожалею, а сделаю, ничто меня не остановит. У меня больше смелости, чем у кого-либо другого.
В этот момент у него действительно был очень решительный вид. Он и сам верил сейчас в свою смелость.
— Только, пожалуй, не дождаться, пока ты примешь решение. За всю свою жизнь, я думаю, ты принял не больше одного, ну, может быть, двух решений.
Жушуй покачал головой, сердито глядя на друзей, долго молчал, потом произнес:
— Вы же понимаете. Вопрос этот действительно очень сложный…
— Да, у тебя есть нелюбимая жена и сын, которого ты даже не видел, — перебил его Чэнь Чжэнь, — старики родители… Все это я уже знаю. Что еще?
— Как, у него есть жена? — удивился Жэньминь. — А мы не знали. Он же говорил, что не женат!
Жушую было неприятно, что тайное стало явным, но вымещать на друзьях свое зло было неудобно.
— Вот в этом-то и загвоздка, — произнес Чжэнь, кивая головой. — Из всех его друзей лишь я один знал об этом. Полгода мы прожили вместе с ним в Японии, я читал все его письма из дома. — Помолчав, он продолжал: — В действительности тут нет ничего сложного. Ведь ты почти порвал всякие связи с домом. И если ты влюбился, живешь с кем-нибудь или женился, кто вправе вмешиваться в твои дела?
— А как же быть с совестью? — спросил Жушуй грустно. Ему казалось, что в эту минуту он приносит себя в жертву.
— Совесть? Какая еще совесть? — рассмеялся Жэньминь. — Какое отношение все это имеет к совести? Ты любишь девушку, женишься на ней, все это вполне естественно. Жену тебе выбрали родители, пусть они и отвечают за это.
— Но ведь я своим поступком причиню боль и неприятности родителям, должен буду порвать с ними всякие отношения и никогда уже не смогу увидеть их. Это невыносимо! — с горечью воскликнул Жушуй.
— В таком случае лучше всего развестись, — резко сказал Чэнь Чжэнь, словно ни капли не сочувствовал другу. — Сумеешь разойтись, можно будет считать, что ты впервые за всю твою жизнь совершил доброе дело.
— Развестись? — переспросил Жушуй, словно не понимая. Это слово будто плетью хлестнуло его. Он обхватил голову руками, лицо его выражало страх. Развестись! Страшное слово! Он, привыкший поступать, как велит ему совесть, не мог сделать этого. — Не могу! — в страхе закричал он. — Совесть не позволит мне поступить так. Я даже думать об этом не в силах. Это будет таким ударом для родителей! Причинит им горе. Нет, я еще не потерял совести. Я не смогу пойти на это!
Чэнь Чжэнь вдруг переменился в лице. Ему было противно, что Жушуй прикрывается совестью. В глазах Чэнь Чжэня сверкнул гнев, словно искорки вылетели из-за стекол очков и обожгли лицо Жушуя.
— Совесть! Поди ты прочь со своей совестью. Не нужна она мне! — воскликнул Чэнь. — Мне бы хотелось, чтобы такие люди, как ты, понесли наказание за свои ошибки. Все равно по чьей вине они произошли, по вине родителей или по их собственной. Каждый должен расплачиваться за свои ошибки. Дают человеку жизнь, вселяют в него надежды, а когда эти надежды должны вот-вот сбыться, их отнимают, бросают человека в тюрьму, лишают весны, счастья, превращают всю его жизнь в сплошные страдания. Есть люди, которые, глядя на детей как на забаву, думают, что с ними можно поступить, как им заблагорассудится. Таких родителей надо наказывать. Нужно заставить их раскаяться в своих поступках! А ты хочешь принести им в жертву все. Прикрываясь «совестью», как щитом, ты забыл свой долг по отношению к обществу, к людям. Ты настоящий трус!
Последние слова Чэнь Чжэнь проговорил быстро, Жэньминь и Жушуй едва ли разобрали, что он сказал, но они поняли, что Чэнь Чжэнь вышел из себя. Он легко терял самообладание, видимо, потому, что был слаб здоровьем, но и быстро успокаивался. Поэтому все старались не замечать его вспышек. Ему никогда никто не перечил, даже если был не согласен с ним. Вот и сейчас он замолчал, покраснел, вид у него был взъерошенный.
