Избранное - [25]

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

1

Я проснулась и села на кровати. Что происходит? Со всех сторон слышны выстрелы. За стеной семья дядюшки Шау тоже проснулась от шума. На улице творилось что-то невообразимое. Винтовочные выстрелы, пулеметные и автоматные очереди то приближались, то удалялись. Особенно сильной перестрелка была в районе Дворца независимости, совсем недалеко от нашего дома. Кроме того, с улицы доносился рев машин и бронетранспортеров. И вдруг я услышала, кто-то громко крикнул: «Переворот!» Я выскочила из дома. Мимо меня бежали люди, на ходу переспрашивая друг друга:

— Что? Переворот?..

— А кто совершил?..

— Кто захватил власть?..

— Кто сказал, что переворот?..

— Да по радио сообщили!..

— Радиостанция давно молчит!..

Я бросилась в дом врача Ти, который работал в министерстве здравоохранения, мы были знакомы с его женой. Я сразу же прошла в комнату для гостей. Вся семья теснилась возле радиоприемника, и никто не обратил внимания на мое вторжение. Ти, склонившись над приемником, усиленно крутил ручки, пытаясь поймать какую-нибудь станцию, но из динамика доносился только треск, какие-то непонятные звуки и голоса иностранных радиостанций.

— Радиостанция Сайгона действительно молчит, — сказал наконец Ти. — Видимо, слухи о перевороте — это правда!

И тут он увидел меня.

— Вы слышали что-нибудь?

Не успела я произнести слово, как под окном раздался торжествующий голос: «Уже захватили Дворец независимости!»

Я опрометью выскочила на улицу и побежала к дому. И снова прохожие спрашивали друг у друга:

— Кто захватил дворец?

— Революционная армия!

Я остановилась и спросила говорившего:

— При чем здесь революция?

— Раз переворот — значит революция…

Не дослушав ответа, я вбежала в дом и стала лихорадочно переодеваться. Дядюшка Шау остановил меня почти на пороге:

— А ты знаешь, кто там захватил власть?

Шау торговал европейскими лекарствами в аптеке на улице Тандинь и теперь пытался выяснить, сумеет ли он пройти в аптеку.

— Не знаю, — коротко бросила я на ходу. — Пойду посмотрю, что там делается.

— А может, лучше не выходить из дома? — вмешалась жена Шау, но он перебил ее:

— Да ничего! Что бы там ни говорили про этот переворот, я думаю, к дворцу пройти можно.

Я выскочила из дома и проулками выбралась на центральную улицу. Всюду толпились люди. Кто-то громко рассказывал:

— Военные совершили переворот, захватили Дворец независимости, радиостанцию, Генеральный штаб, аэродром Таншоннят, главное полицейское управление, городское полицейское управление…

Но тут же я услышала совсем другое: что около Дворца независимости и здания Национального собрания идет бой. Одни спрашивали, кто совершил переворот, другие отвечали, что переворот совершили военные, армия, а кто-то добавил: революционная армия. И вдруг громкий голос произнес:

— Кончилось господство одной семьи!

Я остановилась и услышала, как тот же голос продолжал:

— Части Вьетконга только что вышли из Тхутхиема!

Тут я вообще перестала что-либо понимать: кто же все-таки совершил переворот — наши или кто-то другой? Сайгон бурлил, толпы возбужденных людей заполнили улицы. Я совсем недавно была в Биенхоа, а Хиен и Нен побывали в Танане и Бенче. Мы видели, что в провинции назревают какие-то события. Волна недовольства докатилась до столицы. Рабочие бросали работу, бастовали. На улицах то и дело возникали стихийные митинги и демонстрации. Власти устраивали массовые облавы, арестовывали тысячи людей. Прогрессивных журналистов и писателей без суда и следствия бросали в тюрьмы. Мне сказали, что среди арестованных оказался и учитель Тан, преподававший физику в нашей школе. Многие из тех, кого арестовали в эти дни, потом бесследно исчезли. Одни говорили, что их тайком убили, другие под большим секретом рассказывали, что эти люди ушли в освобожденную зону. А недавно Усатый Линь сообщил мне, что его отец и несколько уважаемых людей города посетили президента Зьема, чтобы потребовать реорганизации правительства, но тот отказался их принять.

Разговоры о перевороте продолжались. Но кто же все-таки совершил его?

Я давно уже не встречалась с Хоангом. Прошлым летом я успешно сдала экзамены за девятый класс и теперь продолжала учебу в школе Тан Синь. Хонг Лан осталась на второй год в девятом классе — в школе Ван Тхань. Хоанг, если верить слухам, продолжал учиться в университете, но теперь мы встречались с ним крайне редко. Мы поддерживали связь через Лан, и однажды она сказала мне, что Хоанг ушел в освобожденную зону.

Я и сама уже догадалась об этом. Когда мы как-то раз встретились с Хоангом, он мимоходом сказал, что собирается в «далекие края». После этого я видела его всего один раз, когда он болел и я приходила навестить его в больнице. У меня в тот момент совершенно не было денег, и я решила продать бабушкины серьги, которые она подарила мне. Получив за серьги сотню пиастров, я купила апельсинов и яблок и отправилась к Хоангу. Мы оба очень обрадовались встрече. Он заметно похудел и побледнел — почти месяц его трепала лихорадка. К нему даже не пускали посетителей и только однажды разрешили свидание. Впрочем наша встреча была мимолетной: Хоанг был недоволен, что мы нарушили конспирацию, и потребовал, чтобы никто к нему не приходил, и вообще его скоро выписывают. Говорил он мягко, но за словами слышался приказ: посещать в больнице его запрещается!