Избранник - [6]
— Ну конечно.
— Ребята, — вмешался подошедший судья, — вы здесь до вечера болтать собираетесь?
Это был беспокойный коротышка лет под пятьдесят.
— Нет, сэр, — ответил я как можно вежливее, и мы разбежались по своим местам.
Дэнни стоял на моей базе. Его белая рубашка прилипла к спине и плечам от пота.
— Отличный был удар, — обратился я к нему.
Он с любопытством взглянул на меня и ничего не ответил.
— Ты всегда так лупишь в питчера? — спросил я.
Он слегка улыбнулся.
— Ты ведь Рувим Мальтер, — сказал он по-английски безо всякого акцента. У него был низкий хрипловатый голос.
— Ну да, — ответил я, недоумевая, где он мог слышать мое имя.
— Твой отец — Давид Мальтер, который пишет статьи о Талмуде?
— Точно.
— Я сказал своей команде, что сегодня мы прикончим вас, апикойрсим[12].
Это было сказано ровным, лишенным всякого выражения голосом, и я надеялся, что холодок, который я вдруг почувствовал, никак не отразился на моем лице.
— Валяйте. Можете повертеть на счастье свои цицит.
Я отошел от него и занял свою позицию на второй базе. Взглянул за проволочное ограждение и увидел там Дэви Кантора, он смотрел на поле, руки в карманах. Потом быстро принял стойку, потому что Шварци на позиции питчера замахнулся для броска.
Баттер широко взмахивал битой на два первые броска и оба раза промахивался. Следующий удар прошел слишком низко, и он не стал на него дергаться, затем послал стелющийся мяч в сторону первого бейсмена, который с отскока сбросил его себе под ноги, обстучал и, наконец, поймал — как раз вовремя, чтобы увидеть, как Дэнни Сендерс успешно завершил свою пробежку и вернулся на домашнюю базу. Наш бейсмен замер на мгновение, охваченный стыдом, затем кинул мяч обратно Шварци. Мистер Галантер утирал пот, стоя на своем месте у третьей базы. Команда ешивы снова шумно радовалась. Все пытались дотронуться до Дэнни Сендерса и пожать ему руку. Я заметил, что раввин широко улыбнулся, затем вернулся к своей книге.
Сидни Гольдберг подошел ко мне.
— Что тебе Сендерс сказал? — спросил он.
— Он сказал, что сегодня они убьют нас, апикойрсим.
Сидни уставился на меня.
— Славные они ребята, эти ешиботники, — пробормотал он и медленно отправился на свое место.
Следующий баттер заслал далекий мяч в правое поле. Мы поймали его на лету.
— Ура-ура, — саркастически прокомментировал Сидни Гольдберг, пока мы шли с поля. — Похоже, скоро они прервутся на вечернюю молитву и предложат нам присоединиться.
— Не предложат. Мы для них недостаточно благочестивы.
— Где они так лупить выучились?
— А я знаю?
Мы сгрудились вокруг мистера Галантера за проволочной сеткой.
— Прошло только два розыгрыша, — заявил он, ударяя кулаком правой руки в ладонь левой, — и они уже показали все, на что способны. Теперь мы выпустим на них свою тяжелую артиллерию. Мы откроем заградительный огонь!
Выглядел он более спокойно, но по его лицу по-прежнему струился пот. Казалось, кипа приклеилась к взмокшей макушке.
— Ладно! — закончил он. — Заряжай!
Круг наших игроков распался, и Сидни Гольдберг отправился с битой на домашнюю базу. Я заметил, что молодой раввин так и не отрывался от своей книги, и решил пройти мимо него, чтобы поглядеть — что же это он читает. Но ко мне подошел Дэви Кантор. Руки у него по-прежнему были в карманах, вид такой же мрачный.
— Ну? — спросил он.
— Что — ну?
— Я же говорил, они умеют бить.
— Ну да, говорил, и что?
Мне не нравилась его подавленность, и я не стал этого скрывать. Дэви почувствовал мое раздражение.
— Я не болтаю попусту. Я просто хочу знать, что ты думаешь.
— Да, они умеют бить.
— Они убийцы.
Я проследил глазами за Сидни Гольдбергом, пропустившим подачу, и ничего не сказал.
— Как твоя рука? — спросил Дэви.
— Я содрал кожу.
— Он таки сильно на тебя налетел.
— А кто это?
— Дов Шломовиц, — ответил Дэви и добавил на иврите: — Не зря его так назвали.
«Дов» на иврите значит «медведь».
— Я его что, правда блокировал?
Дэви пожал плечами:
— И да, и нет. Судья мог трактовать и так и этак.
— Он как грузовик несся, — сказал я, наблюдая за тем, как Сидни Гольдберг сделал шаг назад от питчера.
— Видел бы ты его отца. Он из личных помощников рабби Сендерса. А проще говоря — телохранитель.
— У рабби Сендерса есть телохранители?
— Ну конечно. Иначе бы его разорвали фанатичные поклонники. Где ты жил все эти годы?
— Я никогда не имел дела ни с кем из них.
— Не много потерял, Рувим.
— А ты-то откуда столько всего знаешь про рабби Сендерса?
— Мой отец делает ему взносы.
— Ну что, молодец твой отец.
— Он не молится с ними, ничего такого. Просто делает взносы.
— Ты не с теми дружишь, Дэви.
— Нет-нет, Рувим. Не думай так. — Дэви выглядел очень расстроенным. — Мой отец не хасид и всякое такое. Он просто пару раз в год дает ему немного денег.
— Да я пошутил, Дэви, — улыбнулся я. — Не принимай всерьез.
Его лицо расплылось в улыбке, а затем я увидел, как Сидни Гольдберг пустил по земле быстрый низкий мяч и помчался на первую базу. Мяч прилетел прямо в ноги шорт-стопу в центре поля.
— Стой на первой! — закричал мистер Галантер.
Сидни так и поступил.
Мяч быстро передали на вторую базу. Второй бейсмен посмотрел на первого, потом кинул мяч питчеру. Раввин оторвал взгляд от книги и затем снова погрузился в чтение.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.
«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».
В этой книге собраны небольшие лирические рассказы. «Ещё в раннем детстве, в деревенском моём детстве, я поняла, что можно разговаривать с деревьями, перекликаться с птицами, говорить с облаками. В самые тяжёлые минуты жизни уходила я к ним, к тому неживому, что было для меня самым живым. И теперь, когда душа моя выжжена, только к небу, деревьям и цветам могу обращаться я на равных — они поймут». Книга издана при поддержке Министерства культуры РФ и Московского союза литераторов.
Жестокая и смешная сказка с множеством натуралистичных сцен насилия. Читается за 20-30 минут. Прекрасно подойдет для странного летнего вечера. «Жук, что ел жуков» – это макросъемка мира, что скрыт от нас в траве и листве. Здесь зарождаются и гибнут народы, кипят войны и революции, а один человеческий день составляет целую эпоху. Вместе с Жуком и Клещом вы отправитесь в опасное путешествие с не менее опасными последствиями.
Эта книга повествует о двух самых ужасных неделях в жизни Рони Левина — семнадцатилетнего сына американской пары. Ирми, его отец — агент израильских спецслужб, часто разъезжающий с секретными миссиями; Нинетта, его мать — красивая, талантливая женщина. А наш герой молод и просто наслаждается жизнью. Однажды он возвращается домой с костюмированной вечеринки, переодетый в женщину, и получает странные угрозы от незнакомца, который ошибочно принимает его за Нинетту. Эта загадочная встреча становится отправной точкой в запутанной истории, которая, как выяснится, касается не только матери и ее любовной связи на стороне, но и опасного заговора.
Роман известной американской писательницы Белвы Плейн «Бессмертник», несомненно, можно назвать старой, доброй семейной сагой. Эта яркая, увлекательная книга повествует о жизни главной героини Анны с рождения до глубокой старости. Автор то погружает читателя в сюжет, делая его практически действующим лицом, то отдаляет, заставляя взглянуть на события со стороны. На долю героини выпало много испытаний: несчастная любовь; замужество, которое так и не принесло ей женского счастья; рождение дочери не от мужа; смерть сына, а потом и внука.
Борис Штерн и Павел Амнуэль, Мария Галина и Хольм ван Зайчик, Г. Л. Олди и Даниэль Клугер… Современные писатели-фантасты, живущие в России и за ее пределами, предстают в этом сборнике как авторы еврейской фантастики.Четырнадцать писателей. Двенадцать рассказов. Двенадцать путешествий в еврейскую мистику, еврейскую историю и еврейский фольклор.Да уж, любит путешествовать этот народ. География странствий у них — от райского сада до параллельных миров. На этом фантастическом пути им повсеместно встречаются бесы, соблюдающие субботу, дибуки, вселяющиеся в сварливых жен, огненные ангелы, охраняющие Святая Святых от любопытных глаз.
Действие романа разворачивается в древнем польском городе Сандомеже, жемчужине архитектуры, не тронутой даже войной, где под развалинами старой крепости обнаружены обескровленный труп и вблизи него — нож для кошерного убоя скота. Как легенды прошлого и непростая история послевоенных польско-еврейских отношений связаны с этим убийством? Есть ли в этих легендах доля правды? В этом предстоит разобраться герою книги прокурору Теодору Щацкому.За серию романов с этим героем Зигмунт Милошевский (р. 1976) удостоен премии «Большого калибра», учрежденной Сообществом любителей детективов и Польским институтом книги.