В час мы встретились перед маминым подъездом, как всегда расцеловались и пошли внутрь. Квартира находилась на седьмом этаже. Поднявшись на старом дребезжащем лифте, мы подошли к двери. Вдохнули, выдохнули, собрались с силами, и сестра позвонила. Ничего. Сестра позвонила еще несколько раз. На всякий случай мы еще подождали, но ответом нам стала полная тишина. Сестра достала ключи, и мы вошли.
— Мааам, ты дома? Мааам! — звали мы, оглядывая комнаты в некотором волнении.
В квартире никого. Мы вошли на шестиметровую кухоньку, на холодильнике я увидела книгу, сейчас не помню автора, но точно помню, что книга была о еврейском всемирном заговоре. В восприятии нашей мамы во всех бедах мира (войнах, революциях…) виноваты именно евреи и жидомасоны, как она их называет. Она всем и всегда рассказывала об этом с упоением, блестя глазами, приводя выдержки из книг, сомнения и выводы авторов, с фамилиями и датами. И если она начинала свой рассказ, то уже через несколько минут вокруг «обрабатываемого» появлялись стопки различных книг по этой тематике. В книгах лежали закладки, и все поля книг были исписаны мелким мамиными почерком с заметками и ссылками. Для нашей мамы не существовало хуже и страшнее народа, чем евреи. Поэтому в самом факте нахождения книги подобной тематики у нее дома ничего удивительного мы не видели. Но то, что книга без дополнительной обертки лежит на кухне, где, не дай бог, ее возьмут жирными руками или положат на плохо вымытый стол, сразу привлекло мое внимание. Мама рассчитала верно.
— Странно, — я взяла книгу.
— Чего-странного-то? — переспросила сестра.
— Да мама так дорожит своими книгами, что никогда их не оставляет не на месте, — я вижу лежащий в книге конверт.
Он не запечатан. Письмо адресовано нам. На конверте цитата из Библии, видимо, через нее нам сообщалось что-то особенно важное, но мы так и не поняли, что именно, и под цитатой указано, что мама отбыла на пять дней в Египет. Наши лица вытянулись.
— Уехала в Египет? Молча?.. Вот идиотка! — взорвалась сестра. — А мы должны тут черт чего думать! Денег у нее, значит, нет, а на Египет есть! — продолжила она свою гневную тираду.
Дело в том, что мама с сорока с хвостиком работала непостоянно, вступая в конфликты на каждом рабочем месте, и мы с сестрой чем могли поддерживали ее.
Я поддакивала словам сестры и раскрывала конверт. Ничего особого не ожидая, кроме как очередной «лекции», что мы ее обидели так-то и так-то. Мы начали читать письмо. Но в письме говорилось совсем о другом. Мама написала его таким же, что и пометки в книге, мелким маминым почерком на двух тетрадных листах с обеих сторон. И в нем мы — ее дети назывались, самое скромное, еврейскими «УБЛЮДКАМИ», и приводилось что-то вроде генеалогического исследования рода нашего отца до прадедушек. В обоснование сделанных ею выводов приводились ссылки и цитаты из источников разной исторической и научной ценности. Письмо походило на выдержку из научного труда, который доказывал, что все наши с сестрой родственники по женской линии отца евреи, а раз это так, то мама делала вывод автоматически, ПОРОЧНЫМИ людьми. Каждому члену семьи отца приписывался свой особенный грех. В их компании встречались воры, извращенцы, наркоманы, алкоголики и прочая нечисть. Мы с сестрой отмечались особо, так как мы — полукровки (еврейки по отцу — по мнению мамы), и, следовательно, особо гадкие и убогие, с гнилой «голубой» кровью, которая в полной мере еще непременно себя покажет.
Мы стояли ошарашенные. За что столько ненависти к собственным детям? Мы — еврейки? Мысли путались в голове, мы перечитали письмо еще раз. Лучше не стало. Все правильно: мы — «еврейские ублюдки». Мы никак не могли понять, почему мы, ее дочери, две взрослые молодые женщины, сами матери, работающие, не наркоманки и не другие антисоциальные элементы, самостоятельно пробивающие себе дорогу в жизнь — трудом и терпением, чью помощь она принимает, не поморщившись (!), заслужили к себе подобное отношение? В первую минуту после шока пришла мысль о психушке.
Но, мы видели, что мама адекватно ведет себя во всех остальных вопросах, значит она нормальная!
И, честно говоря, письмо показалось настолько грязным, с такими извращенными подробностями якобы кровосмешений в семье отца, которые по выводам мамы и привели к «порче крови», что показалось стыдным его вообще кому бы то ни было показывать. Да мы и не знали, как и куда в столь необычной ситуации можно обратиться. Мы договорились подождать, пока мама вернется, и попробовать поговорить с ней об этом. Мы откровенно испугались за маму.
Страшно представить, сколько времени потрачено на эти изыскания! Это же не спонтанное письмо, в котором вас в сердцах обзывают бранными словами, это целый научный труд, обильно насыщенный ссылками и сносками, стрелочками: «книга такая-то», «страница такая-то». Маме для его написания, пришлось проследить семейные связи, подобрать авторитетные основания и выводы. Как такое возможно написать и ставить в вину своим собственным детям? Допустим мы и еврейки, возможно, что в том письме есть какая-то доля правды о недостатках наших родственников, но в чем виноваты мы? Потом, через годы, мама как-то скажет вскользь, что, когда писала это письмо, она просто хотела объяснить нам, почему мы так плохи, открыть глаза на причины нашей душевной болезни, вскрыть нарыв. То есть этим письмом она планировала нас спасти на краю пропасти, куда мы с сестрой должны непременно свалиться. Потом будут еще письма.
