Избранница - [43]

– Ты чего скалишься, сейчас плакать будешь.

– О тебе б кто заплакал.

"Вот ты и заплачь!" – будто Зоин голос прошелестел в ушах.

– Не могу, – ответила она голосу.

– Ты под дурочку не канай, сама с собой не болтай. Ты мне вот что скажи, ты ж ворошиловский стрелок, ну ради каких хренов ты все это наворотила?! Чо те казино сделало?! Зачем тебе вместо него церковь? Ну причем здесь ты и Он? – главарь махнул рукой за голову Юлии Петровны на Лик Распятого Христа.

– Он при всем. Я столько в жизни натворила...

– Ну так натвори еще больше. Больше ж ничего не остается.

– Остается.

– Да ладно, ты-то не будешь буровить всякие сказочки про Небеса, ты ж ворошиловский стрелок, ты ж по ним всю жизнь стреляла.

– Отстрелялась...

– На принцип поперла на старости лет?

– Дурак ты... На принцип я перла, когда стреляла. Сгорели принципы.

– Что ж ты так запросто принципы свои поджигаешь?

– Это не я, – улыбка Юлии Петровны стала еще ярче, – это вон у нас мастер-поджигатель, Зойка-молитвенница. Может, и твои сгорят. А, Зойк?

– Сгорят, – громко и твердо сказала Зоя.

– Смотри-ка, они у меня не деревянные...

– А у меня они из броневой стали были, – перебила Юлия Петровна. – Все одно сгорели. Тот, к Кому ты меня привязал...

– А хочешь, отвяжу?! – главарь подскочил почти вплотную к привязанной Юлии Петровне. – Возродим принципы из пепла! Как говорил мой кум в зоне.

Если б можно было отшатнуться, Юлия Петровна обязательно отшатнулась бы, настолько страшен был подскочивший главарь. Но отшатываться было некуда, только спина и голова еще крепче прижались к Спасителю.

– Щас посмотрим, насколько люб тебе Тот, к Которому я тебя привязал.

– Эх, кабы так было! Не было времени у меня полюбить Его... – выдохнуло едва слышно из изуродованного рта.

– Ну а любовь к свободе-то есть? А у кого ее нет? И я тебе обещаю свободу. В натуре. А что я говорю, я делаю. И тебе свободу и именинникам вот этим.

– Э, ты чо, Хрюн...

– Ша, Свистун, не свистеть. Мое дело – мой ответ. От своих под молотки пойду, но сделаю, как сказал. Из принципа! Ха-ха-ха... Но для этого в дарц поиграем. Вот этими дротиками с опереньем ты в глаза должна попасть Тому, к Кому я тебя привязал. И отвяжу для игры.

– Не дождешься! – крикнула Зоя.

– Это мы посмотрим!

– А зачем тебе это? – тихо спросила Юлия Петровна. – Чего Он тебе сделал?

– А вот толком сам не знаю, вот хочется! – стоял над левым плечом черный круг и трясся от хохота черноголова... – Может, я успокоиться хочу.

– А и действительно, чего это ты разволновался?

– Я непонятку не люблю! Никогда не бывал в непонятке. И не буду. Гляжу я на эту име-нин-ни-цу и вижу непонятку. На тебя с винтовочкой твоей насмотрелся. На кодлу вашу насмотрелся, на шнифты ваши, где сплошь – непонятка. И выходит, что непонятка эта от Него, от пахана вашего, к Которому я тебя привязал.

– И от дротиков в Его глазах ты успокоишься?

– Да! Только ты должна эти дротики бросить! – резким выкриком выделил главарь слово "ты". – Вот и конец будет непонятке. Какая ж непонятка, если в простое размалеванное дерево дротик бросаешь, а не в глаз отцу. А в глаз отцу я и не потребовал бы! А так, Тот, к Которому я тебя привязал – простая деревяшка есть. Так что развязываю и – бросай!

– Не дождешься! – опять крикнула Зоя.

"Дротики в глазах Спасителя – и от этого успокоение, и ради этого от своих под молотки? Вот ужас-то!" – с содроганием думала Зоя, когда выкрикивала.

– А ты – под молотки?

– Да!

Аж присвистнул Свистун, на главаря глядя. Ай да непонятка! Или в самом деле крыша у него поехала, или... – непонятка! Так ее раз-так, в натуре...

– Нет, – сказала Юлия Петровна.

– Уж не жалко ли тебе меня стало?

– Не тебя, себя. Уж столько в Него покидала, столько гвоздей понабивала... у тебя долларов меньше, чем в Его глазах моих дротиков. А ведь заколебалась... стерва старая!.. Моя-то свобода – ладно, свобода перед могилою у входа. Их, вон, свобода – вот что затормозило. Тебя мне надо было вот такого сейчас увидеть и такого вот услышать. Непонятку в шниф-тах твоих полицезреть, чтоб сгорело колебание как принцип. Ты мне шниф-та-ми своими доказал, что есть Он и что нельзя бросать дротики в глаза Отцу своему небесному. Спасибо тебе. И да не будет тебе успокоения от непонятки!

– А ведь я не все сказал! Я ведь именинникам этим на твоих глазах подарки выдавать буду. Эту вот фрук-то-зу за волосы подвешу, а из этого, вон вишь, он дрожит, мишень для дротиков сделаю! И эт-то не все. А если они вместо этого попросят тебя метнуть дротик? Да и как же не попросить, ведь детям боль страшнее, чем старикам!

– Что скажешь, Зойк? – вновь тоскливая нотка зазвучала в хрустальном перезвоне, переполнявшем Юлию Петровну.

– Нет! – последовал немедленный ответ. – И... если попрошу – не бросай!

– А ты?

Дротиком в сердце вонзилось это "А ты?" в душу Севы-Севастьяна. Он часто задышал, несколько раз сглотнул слюну...

– Держись, Севка! – Зойкин дротик летел теперь в довесок к "А ты?" Промчавшись через все душевные клетки, уже не дротиками, а сверкающими хрустальными многогранниками они со все заглушающим звоном соединились друг с другом и Сева увидел перед глазами светлый круг, откуда сиял необыкновенный Свет. Такой же круг видела перед собой сейчас Юлия Петровна и уже сходила на свои рельсы, на которых больше не было ржавчины. Невозможно страшно в семь лет принимать последнее решение в своей жизни, самое грандиозное решение, обрывающее эту жизнь настоящими дротиками, которые вот сейчас полетят в твое тело.