Избранная проза - [65]
— Ты хотел что-то спросить?
— Да. То есть нет… Не знаю…
Конечно же у меня было о чем спросить. Я бы мог спрашивать часами.
— Да ты не стесняйся.
— Гм! — говорю я и откашливаюсь. — Ну, например, удивляюсь, откуда у вас электричество. Ведь все провода обрезаны!
Девушка смеется. А может, то вовсе не смех. Странный какой-то звук, ни на что не похожий.
— У вас? — переспрашивает она. — Кого ты имеешь в виду? Никого нет, все ушли. Я здесь одна. А ток идет по подземному кабелю. В свое время мы сами его проложили — нагрузка-то здесь ого какая! Раньше был погреб пивоварни с одной-единственной лампочкой. Пробки стояли всего на шесть ампер. Ты только представь: шесть ампер — а потом эта аппаратура!
Из вежливости я сочувственно качаю головой. Неважно, видит она или нет. Мне кажется, она не совсем в себе.
— Про кабель они просто забыли, — продолжает она. — Знаешь, как бывает, сперва им еще пользовались гидростроители, потом и они ушли…
Она умолкает. Мне кажется, она к чему-то прислушивается.
— А аппаратура?
— Она моя, — просто говорит девушка. — Я ее купила.
Голос ее здесь, внизу, кажется каким-то стеклянным. Потом из усилителей опять рвется вой и грохот. И я невольно начинаю двигаться к выходу. На кого это я нарвался?
— Не уходи, — перекрывая музыку, гремит сразу из четырех динамиков. — Хочешь «колу»? У меня еще есть немного. Осталось от последнего раза.
Голос ее слегка дрогнул. И я чувствую, что не в силах просто взять и уйти.
— Вырубай! — ору я во все горло.
В ту же секунду все стихает. Один из лучей лежит неподвижно на лице девушки. Он зеленого цвета. Но и без него я бы понял: она совсем не в моем вкусе. Слишком угловатая. Ничего общего с Гундулой Фишер. Один нос чего стоит — хорошему скульптору хватило бы на два. И говорит она с легким налетом саксонского диалекта, которого я терпеть не могу. Прусско-саксонскую смесь услышишь лишь в наших местах, острит Луц. Кроме всего прочего, этой девице не меньше двадцати.
— Тебе что, музыка не нравится?
— Наоборот, — говорю я. — Только тут неподалеку, говорят, один субъект крутится. Если он такое услышит…
На самом деле я просто хотел дать ушам отдохнуть. И тот странный тип как раз в эту минуту случайно мне вспомнился. Но девица тут же за него ухватилась.
— Какой такой субъект?
— Да я и сам ничего толком не знаю. Знаю только, что полиция его ищет.
— Мне до полиции дела нет, — говорит девица.
Вновь раздается музыка, но теперь уже не так громко; басы звучат бархатистее, а уж мелодия — так прямо мед с патокой. Вот бы Дикси сюда: глазки блестят, слюнки текут, — ни дать ни взять сентиментальная старая дева.
А девица шагает прямо ко мне. Несет бутылки и стаканы, что-то смешивает, один стакан пододвигает мне и садится, привалившись спиной к стене и положив ноги на другой бочонок.
— Выпей! — говорит она. — Сразу полегчает.
И я послушно отхлебываю порядочный глоток. От этой «колы» горло огнем горит. Не думаю, чтобы от нее полегчало.
А девица мотает головой из стороны в сторону в такт музыке. И, закрыв глаза, вдруг выпивает залпом весь стакан.
— Нет ли сигаретки?
— Не курю, — отвечаю я хрипло. По правде надо было бы сказать «еще не курю», потому что у меня наверняка не хватит сил остаться единственным противником никотина во всем классе. Но девица, очевидно, считает меня старше, чем я есть. И я не собираюсь ее переубеждать. Она наливает себе еще один стакан. Выпивает и его одним махом. И сигареты у нее, оказывается, есть. Она закуривает, но мне не предлагает. Так мы с ней и сидим, пока сигарета не кончается. Я потягиваю жидкость осторожно, как птица.
Внезапно девица спрашивает:
— Ты бы хотел меня поцеловать?
От неожиданности я отхлебываю большой глоток. Вон оно что! Так, наверно, положено? Выражение лица у меня в этот момент, очевидно, не самое умное. Заметив, как насмешливо скривила губы девица, я ловлю себя на том, что забыл закрыть рот.
— Ну, ясно, — говорит она. — Так я и думала — мал еще.
Я начинаю что-то мямлить:
— Да не в том дело… Просто я не в форме… То есть не в настроении, а кроме того…
Девушка опять закуривает. И презрительно выдыхает дым прямо мне в лицо.
— Да ладно, кончай! Просто я не в твоем вкусе. А то б уж давно попытался, верно? А я вообще ни в чьем вкусе. В этом все дело. Когда нужно было достать кабель и сделать проводку, когда им понадобились транзисторы и реле для светомузыки, когда кому-то надо было мыть стаканы или расклеивать афиши — я всем нравилась. Еще как нравилась-то! Но танцевать со мной никто не хотел. Знаешь, что сказал мне Длинный Хандрик (его выбрали завклубом, а меня — его правой рукой), знаешь, что он мне сказал, когда наконец догадался меня пригласить, но уже после первого круга бросил? «Магда, с тобой танцевать — все равно что с кем-то из парней. В голову лезет всякая муть — что бы такое учудить и так далее». Вот что он мне сказал. Всякая муть. Со мной ему ничего больше в голову не пришло. Хочешь еще что-нибудь выпить? Нет? Ну, а я позволю себе еще стаканчик. Душа горит.
Она сделала смесь и выпила.
— Ну, ясно, — начинает она, едва успев коснуться затылком стены, — ну, ясно, теперь они все умотали. Мол, было и прошло. Но кто-то должен же был остаться. До конца. Все размонтировать. Тут я опять всем понадобилась. Да я их теперь на дух не переношу.
Сборник представляет советскому читателю рассказы одного из ведущих писателей ГДР Иоахима Новотного. С глубокой сердечностью и мягким юмором автор описывает простых людей, их обычаи и веками формировавшийся жизненный уклад, талантливо раскрывая в то же время, как в жизнь народа входит новое, социалистическое мировоззрение, новые традиции социалистического общества.
Hе зовут? — сказал Пан, далеко выплюнув полупрожеванный фильтр от «Лаки Страйк». — И не позовут. Сергей пригладил волосы. Этот жест ему очень не шел — он только подчеркивал глубокие залысины и начинающую уже проявляться плешь. — А и пес с ними. Масляные плошки на столе чадили, потрескивая; они с трудом разгоняли полумрак в большой зале, хотя стол был длинный, и плошек было много. Много было и прочего — еды на глянцевых кривобоких блюдах и тарелках, странных людей, громко чавкающих, давящихся, кромсающих огромными ножами цельные зажаренные туши… Их тут было не меньше полусотни — этих странных, мелкопоместных, через одного даже безземельных; и каждый мнил себя меломаном и тонким ценителем поэзии, хотя редко кто мог связно сказать два слова между стаканами.
Сборник словацкого писателя-реалиста Петера Илемницкого (1901—1949) составили произведения, посвященные рабочему классу и крестьянству Чехословакии («Поле невспаханное» и «Кусок сахару») и Словацкому Национальному восстанию («Хроника»).
Пути девятнадцатилетних студентов Джима и Евы впервые пересекаются в 1958 году. Он идет на занятия, она едет мимо на велосипеде. Если бы не гвоздь, случайно оказавшийся на дороге и проколовший ей колесо… Лора Барнетт предлагает читателю три версии того, что может произойти с Евой и Джимом. Вместе с героями мы совершим три разных путешествия длиной в жизнь, перенесемся из Кембриджа пятидесятых в современный Лондон, побываем в Нью-Йорке и Корнуолле, поживем в Париже, Риме и Лос-Анджелесе. На наших глазах Ева и Джим будут взрослеть, сражаться с кризисом среднего возраста, женить и выдавать замуж детей, стареть, радоваться успехам и горевать о неудачах.
«Сука» в названии означает в первую очередь самку собаки – существо, которое выросло в будке и отлично умеет хранить верность и рвать врага зубами. Но сука – и девушка Дана, солдат армии Страны, которая участвует в отвратительной гражданской войне, и сама эта война, и эта страна… Книга Марии Лабыч – не только о ненависти, но и о том, как важно оставаться человеком. Содержит нецензурную брань!
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Суд закончился. Место под солнцем ожидаемо сдвинулось к периферии, и, шагнув из здания суда в майский вечер, Киш не мог не отметить, как выросла его тень — метра на полтора. …Они расстались год назад и с тех пор не виделись; вещи тогда же были мирно подарены друг другу, и вот внезапно его настиг этот иск — о разделе общих воспоминаний. Такого от Варвары он не ожидал…».
Действие романа происходит в Чехословакии после второй мировой войны. Герой его — простой деревенский паренек Франтишек, принятый в гимназию благодаря исключительным способностям, — становится инженером и теплому местечку в Праге предпочитает работу на новом химическом комбинате далеко от столицы. Герою Мисаржа не безразлична судьба своей страны, он принимает близко к сердцу ее трудности, ее достижения и победы.
Добрый всем день, меня зовут Джон. Просто Джон, в новом мире необходимость в фамилиях пропала, да и если вы встретите кого-то с таким же именем, как у вас, и вам это не понравится, то никто не запрещает его убить. Тут меня даже прозвали самим Дракулой, что забавно, если учесть один старый фильм и фамилию нашего новоиспеченного Бога. Но речь не об этом. Сегодня я хотел бы поделиться с вами своими сочными, полными красок приключениями в этом прекрасном новом мире. Ну, не то, чтобы прекрасном, но скоро вы и сами обо всем узнаете.Работа первая *_*, если заметите какие либо ошибки, то буду рад, если вы о них отпишитесь.
В том избранных произведений чешского писателя Яна Отченашека (1924–1978) включен роман о революционных событиях в Чехословакии в феврале 1948 года «Гражданин Брих» и повесть «Ромео, Джульетта и тьма», где повествуется о трагической любви, родившейся и возмужавшей в мрачную пору фашистской оккупации.
Роман «Облава на волков» современного болгарского писателя Ивайло Петрова (р. 1923) посвящен в основном пятидесятым годам — драматическому периоду кооперирования сельского хозяйства в Болгарии; композиционно он построен как цепь «романов в романе», в центре каждого из которых — свой незаурядный герой, наделенный яркой социальной и человеческой характеристикой.