Изборник - [93]

Нектонавъ же, одравъ овну младу, главу и лобъ съ рогы, и позлати влъну и рогы, и възложи си на главу, и въземъ скыпетръ евеловъ, и ризу бѣлу, и вниде в ложницю, иде же лежаше на одрѣ Илумпиада, покрывшися, и концемъ же ока зряше. И увидѣ идуща, и не убояся его, того бо чаяше, яко же и въ снѣ видела. Свѣтилници же въжгоша, и покры Алумпиа лице свое. Нектонавъ же положи скыпетръ, и възлѣзе на одръ ея, и бысть с нею, и рече къ неи: «Пребуди жено! Зачала еси мужескъ полъ, мѣстника твоего хотяща быти и всея вселенныя и миродръжца царя». Изыиде Нектонавъ от ложница, и въземъ скыпетръ, и съкры вся, яже имѣяше на прелесть.

Нектонав же, убив молодого барана, взял его рогатую голову, позолотил на ней шерсть и рога, и одел ее себе на голову, и, взяв эбеновый жезл, вошел в белоснежной одежде в спальню, где лежала на постели Олимпиада, накрывшись, но следя за ним краешком глаза. И, увидев идущего, не испугалась, ибо ждала того, кого видела во сне. Зажглись светильники, и скрыла Олимпиада лицо свое. Нектонав же положил жезл, лег в постель ее и, побыв с Олимпиадой, возгласил ей: «О женщина! Зачала ты сына, который отомстит за тебя и станет царем и властителем всей вселенной». И, взяв свой жезл, вышел Нектонав из спальни и спрятал все, с помощью чего обманул Олимпиаду.

Утру же бывшю, въставши Алумпиада, вниде в ложницю, идеже бѣ Нектонавъ, и възбуди его. Онъ же обудився и рече: «Радуися, царице! Что ми повѣдаеши?» Она же рече: «Како ся тебе есть утаило, пророче, азъ дивлюся! Приидеть ли сии богъ къ мнѣ еще, яко велми ми есть любъ?» Онъ же рече к неи: «Послушай, царице! Азъ пророкъ есмь божии. И егда убо хощеши, въдаи же ми мѣсто се, да пребываю безъ голкы, да творю ему обычную чистоту, и приходити начнеть к тобѣ, егда хощеши». Она же рече: «Уже мѣсто се будеть твое». И повелѣ вдати ему ключи в ложница ея. Онъ же, яже имѣяше, положи въ покровеннѣмъ мѣсте и вхожаше к ней, елижды хотяше Олумпиа, мнимъ от нея, яко богъ есть Амнонъ. День же от дне начя еи чрево расти, и рече Алумпиа къ Нектонаву: «Аще пришедъ Филипъ обрящет мя непраздну сущю, что реку?» И рече къ ней Нектонавъ: «Никако же бойся, госпоже, о семъ. Поможеть ти Амнонъ богъ, пришед к Филипу въ снѣ, и повѣсть ему бывшее, и тобѣ невиновату сътворить къ Филипови». …

Когда же наступило утро, Олимпиада, встав, прошла в спальню, где находился Нектонав, и разбудила его. Он же, проснувшись, сказал: «Радуйся, царица! Что скажешь мне?» Она же сказала: «Удивляюсь, пророк, что тебе ничего не известно! Придет ли еще ко мне этот бог, ибо очень он мне полюбился?» И сказал ей Нектонав: «Послушай, царица! Я же пророк божий. И если хочешь, то оставь мне то же место, и буду находиться я здесь незаметно и хранить его в чистоте, и начнет приходить к тебе бог, когда только захочешь». Она на то отвечала: «Пусть это место будет твоим». И велела дать ему ключи от своей спальни. Он же, все, что было с ним, положил в тайном месте и приходил к ней, когда хотела того Олимпиада, принимаем ею за бога Амона. И день ото дня стал расти у нее живот, и сказала Олимпиада Нектонаву: «Если вернется Филипп и увидит, что я беременна, что скажу ему?» И ответил ей Нектонав: «Ничего не бойся, госпожа. Поможет тебе бог Амон, явившись Филиппу во сне и поведав ему обо всем, что было, и оправдает тебя перед Филиппом»…

Пришедъ Филипъ от воины, видѣ жену свою скорбящю велми, и рече къ ней: «Жено! Бывшее о тобѣ не по твоей ся винѣ сътворилъ есть. Тотъ бо грѣхъ чюжь есть, яко же ми есть явило, да ты будеши невиновата. Не все бо мы царь можеть. Нѣси бо никому же от людии въсхотѣла, ни иному никому же от красныхъ образъ». И се рекъ Филиппъ Алумпиаду же веселу сътвори. Алумпиа же начя благодать въздаяти пророку, възвѣстившю ему прежде бывшаа Филипови.

Вернувшись с войны и, видя, как печальна Олимпиада, сказал ей Филипп: «Жена! Ведь все, что было с тобой, не по твоей вине совершилось. Как известно мне, это — чужой грех, и ты невиновна. Ибо цари всех сильнее, но сила богов превыше силы царей. И ты полюбила не кого-нибудь из людей, не кого-нибудь из красивых лицом». Сказал так Филипп, и повеселела Олимпиада. И стала она благодарить пророка, возвестившего Филиппу обо всем, что случилось.

И не по мнозѣхъ днехъ Филиппъ царь, пребываа съ Алумпиадою, рече къ неи: «Прельстила мя еси, жено, не от бога заченши, но от иного некого. И впадеши въ руцѣ мои!» Се слышавъ Нектонавъ, вечери велицѣ сущи въ полатѣ, и всѣмъ веселящимся съ царемъ Филипомъ, царева ради пришествия, царю же Филиппу дряхлу сущю, зане непраздна бѣ Алумпиада, жена его, пред всѣми Нектонавъ, сътворивъся змиемъ великымъ, вииде посредѣ полаты и посвиста страшнѣ, яко потрястися основаниемъ полатнымъ. Ядущии же съ царемъ, видѣвше змия, въскочиша ужасни. Алумпиа же, познавши своего жениха, простре десную си руку. Възвед же ся змии, около всѣхъ ходивъ, възыде на лоно Алумпиадѣ и облобыза ю́. Знамение любве змии пред видящими творя. Филипу же боявшюся купнѣ и дивящюся и безъ сытости позарующю, преложися змии въ орла и възлѣтѣ и амо же иде. И многу глаголу бывшу. Филипъ от страха разумѣвъ, и рече: «Жено! Знамение о твоеи тузѣ: видѣхъ бога, тобѣ помогающа въ бѣдѣ. Не вѣдѣ же, которыи богъ: показа бо намъ бога Амнона образъ, и Аполона, и Асклипиа».