Изборник - [92]

А Нектонав прославился на всю Македонию, предсказывая всем будущее, так что даже царица Олимпиада, услышав о нем, посетила его как-то ночью, когда муж ее, Филипп, отправился на войну. И, узнав у него все, что хотела, ушла. А несколько дней спустя послала за Нектонавом и велела ему прийти к ней. Нектонав же, видя ее красоту, воспылал к ней страстью. Простер руку свою, приветствуя: «Радуйся, македонская царица!» Она же сказала: «Радуйся и ты, мудрый пророк, пройди сюда и садись». И продолжала: «Ты, господин, — египетский мудрец; расспросив тебя, узнают всю правду. И я верю тебе. Но каким же способом узнаешь ты истину?» Он же отвечал: «О царица! Все объемлет искусство мое. Есть составители гороскопов, толкователи знамений, толкователи снов, предсказатели судьбы, гадатели по ягнятам, астрологи, я же все это постиг». И, сказав это, страстно взглянул на Олимпиаду. Она же спросила: «О пророк! Почему замер ты, взглянув на меня?» Отвечал ей Нектонав: «Госпожа моя, вспомнил я возвещенное моими богами, что приведется мне увидеть царицу, и вот сейчас сбылось это. Так спрашивай меня о чем хочешь». И, засунув руку за пазуху, вынул дощечку, которую невозможно описать словами: покрыта она золотом и слоновой костью, а на ней изображены семь звезд и гороскоп, солнце и луна. Солнце хрустальное, луна из стали, одна звезда, называемая Юпитер, из драгоценного камня, а другая — Сатурн — из змеиного, Венера — из сапфира, Меркурий — изумрудный, гороскоп же из белого мрамора. Поразилась Олимпиада многоцветной дощечке и, велев отойти всем, подсела к Нектонаву и попросила его: «Погадай, пророк, о моей судьбе и судьбе Филиппа». Ибо прошел слух, что Филипп, вернувшись с войны, хочет прогнать ее и жениться на другой. Нектонав же сказал ей: «Назови: когда ты родилась и когда — Филипп?» И вот что сделал тогда Нектонав: сопоставил свой гороскоп с гороскопом Олимпиады и, обманывая ее, сказал: «Не ложен этот слух, что дошел до тебя. Но, как пророк египетский, смогу я тебе помочь, и не будешь ты изгнана Филиппом». Она же спросила: «Как ты сделаешь это?» Он же отвечал: «Должна ты будешь сойтись с земным богом, и родить от него сына, и вскормить его, и отомстит он Филиппу за все зло, тебе причиненное». И спросила его Олимпиада: «С каким богом?» Он же отвечал: «С ливийским Амоном». И спросила Олимпиада: «А каков тот бог с виду?» Отвечал Нектонав: «Ростом средний, волосы золотые — локоны и борода, а на челе — золоченые рога. Должна же ты встретить его как подобает царице. А сегодня во сне увидишь этого бога с собою». И сказала ему Олимпиада: «Если увижу такой сон, то не как волхву, но как богу тебе поклонюсь».

Изыде же убо от царици Нектонавъ и взя зѣлиа от пустыня, еже знаяше на сътворение сномъ, и се столкъ, създа воскомъ женско тѣло, и написа на немъ имя Алумпиадино. И въжегъ свѣтилникъ от зелии, призываше заклинаа бѣсы, иже бяху на се надобѣ, яко призрѣния творити Алумпиадѣ, и видѣти и в нощи съплетшася с нею Амнона. И въставша от нея, и рекша к неи: «Жено, зачяла еси въ чревѣ мужескъ полъ, иже будеть мѣстникъ твои».

И, выйдя от царицы, собрал Нектонав травы, росшие в местах пустынных, которые, как он знал, насылают сны, и растолок их, и слепил из воска женскую фигуру, и написал на ней имя Олимпиады. И сжег ту траву на светильнике и призывал, заклиная, демонов, которые были ему нужны, чтобы явилось видение Олимпиаде и увидела бы она во сне соединившегося с ней Амона, который, поднявшись, сказал бы ей: «Женщина, зачала в чреве своем отрока, который будет мстителем за тебя».

И въставши же Алумпиада от сна, почюдися. И скоро пославши, приведе Нектонава и рече ему: «Видѣхъ сонъ, его же ми еси реклъ бога Амнона. Но молю ти ся, пророче, да бых ся пакы смѣсила с нимъ. Да попецися, коли хощеть снитися съ мною, да и азъ приготовленаа жениху явлюся». Он же рече: «Пръвое убо, царице, яко же еси видѣла, сонъ бяшеть. Егда же самъ господскы приидеть к тобѣ орудие сътворити, да аще велить дръжава твоя, мѣсто ми вдаи, гдѣ ми лещи, да бых ся ему помолилъ о тобѣ». Она же рече: «Се в ложници моеи приими мѣсто. И аще получю от бога сего зачатие, велми тя потщю, яко царя, и сътворю тя акы отца дитяти тому». И рече к неи Нектонавъ: «Увидѣния дѣля твоего, царице, входящю богу, предитеча есть знамение то: аще сѣдящи вечеръ на ложи своемъ и узриши змия плъзуща къ тобѣ, повели всѣмъ сущимъ с тобою отступити. Ты же не угаси свѣща на свѣтилницѣ, его же нынѣ устрою горѣти въ честь богу, яко же видѣ, въдам ти. Но, възлѣзши на царьекыи твои одръ, готова буди и, покрывши лице свое, блюди бога, его же еси видѣла въ снѣ, идуща к тобѣ». Си рекъ, Нектонавъ изыде. Наутрия удавъ ему Алумпиада близъ своея ложица ложе.

И, проснувшись, изумилась Олимпиада. И, тут же послав за Нектонавом, сказала ему: «Видела я во сне того, кого назвал ты богом Амоном. Но прошу тебя, пророк, сделай так, чтобы я еще раз сошлась с ним. И постарайся: когда захочет сойтись со мною, то и я предстану, убранная, как перед женихом». Он же сказал: «То, что видела ты прежде, — был сон. Когда же он сам, как повелитель, придет к тебе совершить должное, то, если будет воля твоя, царица, отведи мне место, где лечь, чтобы смог я ему помолиться о тебе». Она же предложила: «Вот тебе место в спальне моей. И если получу от бога зачатие, то великие почести воздам тебе, словно царю, и будешь ты как отец моему чаду». Нектонав же сказал ей: «А чтобы знала ты, царица, что пришел бог, то будет тебе знамение: когда вечером, сидя на ложе своем, увидишь ползущего к тебе змея, то повели всем оставить тебя одну. И не гаси свечей на светильнике, который зажгу я ныне в честь бога и, как увидишь, оставлю у тебя. Но ложись на свой царский одр, готовься и, покрыв лицо свое, жди, когда придет бог, которого ты видела во сне». И с этими словами ушел Нектонав. А наутро Олимпиада отвела ему ложе близ своей спальни.