Изборник - [90]

Скажу не много еще. Не запрещай глупому глупость его, да не уподобишься самому. Не стану с ним много говорить. Да не буду как мех дырявый, роняя богатство в руки неимущих; да не уподоблюсь жерновам, ибо те многих людей насыщают, а сами себя не могут насытить житом; да не окажусь ненавистным миру многословною своею беседою, подобно птице, частящей свои песни, которую вскоре же ненавидеть начинают. Ибо говорится в мирских пословицах: длинная речь не хороша, хороша длинная паволока.

Господи! Дай же князю нашему Самсонову силу, храбрость Александрову, Иосифль разумъ, мудрость Соломоню и хитрость Давидову и умножи, господи, вся человѣкы под нози его. Богу нашему слава и нынѣ, и присно, и в вѣк.

Господи! Дай же князю нашему силу Самсона, храбрость Александра, разум Иосифа, мудрость Соломона, искусность Давида и умножь, господи, всех людей под пятою его. Богу нашему слава, и ныне, и присно, и вовеки.

Александрия

 Подготовка  текста,  перевод  и  примечания  О.  В.  Творогова

КНИГЫ АЛЕКСАНДРѣ, СЛОВ 103

Доблии, мнится быти, и храборъ Александръ Макидонскыи, яко, все сътворивъ, поспѣвающу ему, имея присно къ доброму делу промышление. Толико бо лѣтъ проводи, съ всѣми языкы брань творя и биася, яко же не можаху хотящии грады по извѣсту исписати Александрова же дѣяния и добраа дѣла души и тѣла его, и, юже въ дѣлѣхъ его, вазнь, и мужество, се уже речемъ, начятокъ от рода его сътворше, и которого бѣ отца сынъ. Блазнять бо ся мнози, глаголюща его сына суща Филипа царя, еже есть не тако. Не того бо есть, но Нектонавовъ и Филиповы жены Олумпиады.[294] Образъ же рожества его не по истиннѣ пишюще сего сына быти.

КНИГА ОБ АЛЕКСАНДРЕ, В НЕЙ ЖЕ 103 ГЛАВЫ

РОЖДЕНИЕ АЛЕКСАНДРА

Кажется нам, что доблестным и храбрым был Александр Македонский, раз во всем сопутствовала ему удача, и всегда он стремился к славным делам. Ведь столько лет провел он в войнах и сражениях с различными народами, что и те, кто хотел бы, не могут их точно перечислить. Так поведаем же о подвигах Александра, и о славных деяниях души его и тела, и о счастье, сопутствовавшем деяниям тем, и о мужестве, начав с рассказа о его происхождении и о том, чьим он был сыном. Многие заблуждаются, называя его сыном царя Филиппа, это не так. Не Филиппа он сын, а Нектонава и Олимпиады, жены Филипповой. И не верно описывают рождение его от Филиппа.

Премудрии же египетскыи, иже Нектонава писавше, глаголють, яко царьскыя чести отпалъ есть, силу влъховную дѣя. И всѣмъ языкомъ одолѣ влъхвуя, да мирнѣ пребываше. Аще бо коли на нь поидяше сила ратных, да вои ни строяше, ни съсуд ратныи строяше, ни помощникъ собѣ искааше на исплъчение, но, поставивъ мѣдяницю, творяше влъхвование въ мѣдяници. И вливаше воду от источника въ мѣдяницю, рукама своима дѣлаше лодкы и человѣци вощана, и покладаше въ мѣдяницю. И облачаашеся въ одежду пророческую, имѣяше въ руцѣ своей палицю евелову, и, сгавъ, призываше мнимыя богы своя, влъхвуя, и въздушныя духы и преисподняя бѣсы. Влъхвованиемъ тѣмъ оживяху вощании человѣци, и тако погружахуся лодкы в мѣдяници. И потомъ, погружаемомъ имъ, иже на мори прави корабли погибаху ратных, идущих на нь, зане гораздъ бѣ мужь влъховнѣи силѣ велми. Въ мирѣ же скончявше царство.

Мудрецы же египетские, рассказывавшие о правлении Нектонава, говорят, что утратил он достоинство царское, занимаясь волхвованием. И все народы одолел с помощью колдовства и жил в мире. Если же когда и шла на него вражеская рать, то не собирал он воинов, не готовил орудий бранных, не искал союзников в битвах, но, поставив медную лохань, колдовал над ней. И наливал ее водой родниковой, своими руками лепил из воска лодочки и человечков и пускал их в воду. И, облачившись в жреческие одежды, брал в руки эбеновый жезл, и призывал, колдуя, мнимых богов своих, и духов воздуха, и демонов преисподней. И по колдовству его оживали восковые человечки и тонули лодочки в медной лохани. И когда погружались они, то на море погибали настоящие корабли с воинами, шедшими на него, ибо был он весьма искусен в колдовстве. И так мирно царствовал Нектонав.

Времени же доволну бывшю, ексъилоратори иицни, тако нарицаеми римляне, еллинскы же расоци, приидоша къ Нектонавови, облакъ великъ ратных повѣдающе ему, бесчисленых мужь и храбрых воя, на Египта идуща. И пришедъ къ Нектонавови воевода его, рече к нему: «Здрав буди, царю! Оставивъ нынѣ мирныя вся образы, на браннаа исплъчениа буди готовъ, великъ бо облакъ противных прилежить на нас, не единъ бо языкъ на нь грядеть, но тмы людии. Суть бо идущии на насъ индии, и нокимѣи, оксудоркы, ивери, и каухони, пелапи, въспори, вастарни, азани, халуви,[295] и елико инѣхъ на въсточнѣи странѣ сѣдящихъ языкъ великых, бесчисленыхъ мужь, храбрых воинъ на Египетъ грядуще. И ошибися убо многыхъ своих умѣнии, блюдися!» Воеводѣ си рекъши цареви Нектонавови, много посмѣявся Нектонавъ, рече къ нему: «Ты убо, добрѣ и разумнѣ порученую ти стражю блюдыи, се глаголеши? Ужасенъ же, не яко воинъ глагола: не въ мнозѣ бо народѣ есть сила, но въ проразумѣнии брани. Ибо единъ левъ многы елѣни побѣжаеть, и единъ волкъ многа стада паствъ разлучаеть. Шедъ же убо, ты съ поручными воины тобѣ свою заповѣдь храни. Словомъ бо единемъ ратных бесчислено множество пучиною покрыю». И си рекъ, Нектонавъ отпусти воеводу своего.