Избавители звезд - [148]

Едва она уловила луч света в конце череды воспоминаний Льва, как её рывком затянуло в ещё одно видение. Здесь было спокойнее. Менее безумно, менее бестелесно, и знакомый деменхурский холод обжигал ноздри. Но точно ящик, перевёрнутый нетерпеливым ребёнком, покой был нарушен осознанием неудачи. Боль переполняла её, но это не было тьмой – скорее чем-то иным. Почти таким же пьянящим, как сила Сестёр. И захлёстывало почти так же, как злоба Льва.

«Мы научились состраданию у девочки. Её чувства были так сильны, что изменили наш дух».

Это была она, Зафира. Джаварат был связан с ней так, как никогда не был связан с Сёстрами Забвения или с Ночным Львом – нить, которую никто не мог понять. Зафира не была могущественна, не была бессмертна. Она была просто девушкой, ищущей место в своём мире. Девушкой, которую переполняли эмоции, в которых она силилась разобраться. Боль, печаль, желание – Джаварат стал свидетелем всего этого.

– Почему? – в смятении спросила Зафира, но уже знала ответ.

Джаварат желал получить душу, которую мог вылепить сообразно своей воле, – душу, которая принесёт в мир хаос, впитанный фолиантом на Шарре. И кто мог подойти для этого лучше, чем чистая сердцем? Но когда Зафира отказалась, Джаварат выбрал Льва, не подозревая о его железной воле.

Лев избавился от контроля Джаварата и, в свою очередь, попытался подчинить себе фолиант. Но hilya были подобны людям, и Джаварат это оскорбило.

Что-то изменилось, потому что Джаварат вдруг обнаружил, что скучал по той, с кем был связан, так же как Зафира скучала по нему.

Затем, заглаживая свою вину, когда они воссоединились, Джаварат привёл её к двери покоев человека, которого она ненавидела. Фолиант усилил её ярость, спровоцировал её, и она рассекла этого человека надвое. Джаварат ожидал, что Зафира будет довольна, потому что это был не бессмысленный хаос, как то видение, которое он показал ей изначально, а справедливость.

Но как же он был неправ.

Он не ожидал, что перевернёт восприятие девушки. Не ожидал, что она очнётся опустевшей и её боль и одиночество будут так же велики, бесконечны, как бесплодные Пустоши.

И снова Джаварат попытался искупить это – на этот раз с большей нерешительностью и меньшим давлением. И Зафира ускользнула, намереваясь убить Льва, снова заслужить доверие zumra. Вернуть свою душу, на время потерянную. Именно в этом путешествии Джаварат исцелил рассечённые гневом раны на сердце, боль и ярость, которые текли по её венам. Фолиант обнаружил хаос без жестокости в те моменты, когда Зафира оказывалась наедине с сероглазым принцем, в переполняющем её счастье, в стремлении к волшебству, справедливости и миру.

«Ты должна понять, бинт Искандар. Мы принадлежим тебе так же, как ты принадлежишь нам».

Она знала это с самого того рокового момента на Шарре, когда связала свою жизнь с фолиантом.

«Ты использовал меня, помнишь?»

«И за это мы просим прощения. Мы пытались искупить вину и всё равно оказались неправы».

Вот в чём была причина его размышлений. Его раскаяния. Вот почему Джаварат подталкивал её к Насиру – потому что принц делал её счастливой, и в свой черёд был счастлив Джаварат. Это была та отмеренная порция хаоса, которая радовала их обоих, и в этом фолиант нашёл свой путь, свою жизнь.

«Мы учились у вас и поделимся этим знанием. Должны ли все последователи одного убеждения пострадать за грехи нескольких? Должно ли всё тело быть уничтожено из-за болезни одного-единственного органа?»

Ифриты. Сарасинцы. Насир был прав – она могла направить Джаварат куда пожелает.

Зафира спрятала книгу.

– Что случилось? – спросил Насир.

– Не убивай его.

Принц нахмурился:

– Но план…

– Забудь о плане, Насир. На этот раз мы поступим правильно.

Он осторожно вздохнул, но не успел ответить – дверь распахнулись.

Зафира застыла, чувствуя, как чужой взгляд скользит по её коже. Ибо ифриты не были похожи на людей. Они были проницательнее и быстрее… и их враг был готов.

А в его руке был зажат нож.

Глава 87

Ифрит, принявший облик Музаффара, двигался стремительно. Узкий нож сверкнул в огне светильника, стоявшего на низком столике. Но Насир прекрасно знал своё дело. Принц уклонился, парировал, заставляя ифрита шагнуть в комнату, и с лёгкостью обезоружил его. Нож зазвенел, ударившись о плитку – тонкий коврик не приглушил звук.

Насир прижал кинжал к шее халифа. Зафира вошла следом и заперла дверь.

– Наследный принц и знаменитая Охотница, – проговорил ифрит, не обращая внимания на клинок. – Наконец-то.

Он был коренастым и хорошо сложенным – точное подобие погибшего торговца. Но если смотреть внимательно, то можно было заметить стремительность его движений, прерывистое дыхание, случайные подёргивания его формы, словно ему требовались определённые усилия, чтобы сохранять лицо человека.

– Это говоришь ты? – прошипел Насир, удивлённый тем, как бегло ифрит говорил по-аравийски. – Или Ночной Лев?

– Ифриты – не безмозглые слуги, – мягко ответил тот. – Обязательным условием для моего вступления на трон Сарасина была свобода разума и решений.

Позади него раскинулся тёмный меджлис. На невысоком столике рядом с чернильницей и несколькими посланиями стояло блюдо с фруктами.