Из жизни звезд - [114]

«Почему он так здорово выглядит в джинсах и в этой спортивного типа хлопчатобумажной рубашке?» — подумала она.

— А как же он? — спросила Моника, поведя большим пальцем в сторону Пита.

Смех Мирей прозвенел словно хрустальный колокольчик.

— Глупенькая, нельзя, чтобы жених видел тебя в этом платье до свадьбы… Иди!

Через двадцать минут Моника вышла, испытывая такое же смущение, как в тот день, когда впервые надела лифчик. Платье было ее собственным произведением и настолько учитывало все особенности ее фигуры, что ей показалось, будто она появилась на террасе голой.

Мирей разразилась радостными восклицаниями, но гораздо убедительней для Моники была реакция Пита. Он завороженно смотрел на нее, на платье, и на его лице было написано откровенное восхищение.

Платье было дерзкое, с выдумкой, и одновременно элегантное: чисто в духе Моники. Пышные атласные складки были украшены золотыми блестками и вышивкой. Прилегающий, с низким вырезом, отделанный рюшками и золотой лентой лиф доходил до талии, эффектно подчеркивая скульптурность ее грудей. Вместо пуговиц от затылка до нижней кромки шли золотые атласные розетки в тон золотистой ленточке. Золотые розетки украшали широкую юбку, развевавшуюся словно атласный парус, наполненный ветром в блистательный июльский день.

— Да, это платье! — только и смог сказать Пит сдавленным голосом, когда Моника в движении продемонстрировала его достоинства.

— Magnifique[18]! — подытожила Мирей с сияющим лицом, и к этой оценке присоединилась Дороти, захлопав в ладоши.

— Потребовалось терпение святого, чтобы его застегнуть, но я не видела ничего красивее этого платья! — воскликнула няня.

— Не слишком ли много здесь блеска? А рукава не слишком пышные? Maman, скажи мне правду.

— Не меняй ни единого стежка, а то я отниму это платье у тебя. Оно идеально! Не правда ли, Пит? Как, моя дочь красива?

— Она прекрасна…

Монику охватило блаженное чувство счастья и радости, и ей было нелегко сохранить бесстрастность. Пит был серьезным. Гораздо серьезнее, чем когда-либо. Румянец на ее щеках достиг цвета розы.

«Идиотка, тебе что — шестнадцать лет?»

Чтобы скрыть замешательство, Моника повернулась к Мирей и защебетала:

— К церемонии уже почти все готово. По видеозаписи, maman, ты все увидишь лучше, чем если бы сидела в первом ряду в церкви. Я говорила тебе, что цветовод составил по моей просьбе пробный букет — и это было нечто божественное! Да, и торт будет совершенно бесподобный, а сверху его украсят розы цвета шампанского. И в ту минуту, когда мы выйдем из собора, сюда будет направлен рассыльный с видеозаписью и с полным комплектом свадебного ужина для тебя и Дороти.

— Похоже, что не будет только бала с бриллиантами, — Пит подошел к широкому окну и посмотрел на зазеленевшие кусты роз, цветущие фруктовые деревья и газоны с крокусами и нарциссами, омытыми теплым весенним дождем.

Моника метнула взгляд на его широкую спину.

— Вы, судя по всему, не из тех, кто благосклонно относится к женитьбе, мистер Ламберт.

— An contraire[19], графиня, — возразил он, повернувшись к ней лицом. — Проблема в том, что меня никогда не покидало чувство, что женщины гоняются за мной только из-за денег.

Моника засмеялась.

— Почему же? Возможно, они ценят даже обаяние, внешность, индивидуальность, — уклончиво сказала она, направляясь к выходу. — Дороти, помоги мне снять это платье.

Внезапно она уловила грусть в глазах матери.

— Что с тобой, maman? — спросила она, становясь перед ней на колено.

— О, ничего особенного… Просто… мне бы хотелось увидеть, как ты танцуешь в этом платье.

— Может, устроить закрытый предварительный просмотр? — Пит не стал ждать ответа, а направился в сторону видеотеки:

— Кажется, вы включали мой рождественский подарок, — сказал он, помахав кассетой с записью концерта трех теноров и вставляя ее в магнитофон.

— Я поблагодарила бы вас, если бы у меня был ваш адрес, — отреагировала Моника и в тот же момент оказалась в объятиях Пита, который закружил ее в танце под мелодию «Память».

— Видите, Мирей, как она будет танцевать в объятиях своей истинной любви? — темно-синие глаза Пита встретились с подернутыми дымкой глазами Моники. — Видите, как он будет вести ее и вращать?

Сердце Моники трепыхалось, словно крылья пойманной птицы. Все мелькало и кружилось перед ней, когда Пит вращал ее, прижимая все крепче, все сильнее к себе, наполняя какой-то необъяснимой радостью.

Кружились, превращаясь в сплошное пастельное пятно, цветы за окном, кружилась maman со счастливым лицом, кружилась Дороти. На фоне поющего тенора Моника услышала над ухом шепот Пита:

— Я люблю вас, графиня, не бросайтесь в объятия того, кто не может вас оценить.

Верно ли она расслышала, или ей показалось? Его обветренное лицо оставалось непроницаемым, но руки с силой сжимали ее.

Танец окончился. Моника в смятении сделала шаг назад, сумев скрыть растерянность шуткой.

— Благодарю вас, мсье. Это мой последний вальс в качестве незамужней женщины.

Сделав реверанс, она на дрожащих ногах вышла из комнаты.

— Bambina, пожалуйста, не вешай трубку.

— Нико, — сказала Ева сквозь слезы. — Ты пьян.

— Только малость… чуть-чуть… Да и какое это имеет значение? Я хочу поговорить с тобой!