Из "Яффских рассказов" (8 рассказов) - [17]

— Ах, он, паршивец, — вздыхает старая Хачура. — Когда у этого сопляка была бар-мицва, я спросила у его папаши: что мальчишке подарить? «Скрипку, — говорит этот обормот, — скрипку, чтобы он играл своему отцу по вечерам, когда усталый и раздраженный своей работой и лошадью я возвращаюсь домой». Ну, купила я скрипку — не новую, но в хорошем состоянии. И вот, вместо того чтобы играть и слушать музыку по вечерам, эти двое отправляются бомбить квартиры. О-хо-хо! Да чтоб они треснули!

Полчаса пробыли Абрам-возчик и его сын в доме Хачуры — простукивали стены, двигали мебель, вскрывали пол. Потом мальчишка тихонько выходит во двор, смотрит направо, смотрит налево и говорит отцу: «Ну, пойдем».

Отец и сын, забрав свои инструменты, уходят со двора.

— Скажи, Салмон, — спрашивает Хачура, — вы вот так дадите им уйти после того, как они изуродовали мне стены и пол в доме?

— Сиди себе тихо, — отвечает ей тот. — Все счеты сведем в конце.

Они продолжают сидеть на балконе, грызут орешки, пьют кофе. По прошествии часа во двор въезжает пикап. Из него выходят двое, идут к двери домика и начинают возиться с замком.

— Один — это Бахубута, — говорит Хачура, — второго я не знаю.

— Это его приятель, — добавляет Сасон.

Приятели тем временем входят в дом. Включив фонарик, начинают двигать мебель, простукивать стены в комнате, потом переходят в ванную. Трудятся без роздыху.

— Они разобьют мне ванну, — начинает кипятиться Хачура.

— Расслабься, — говорит ей Большой Салмон, — пусть рушат всё, что хотят. Там что у тебя — новая ванна?

— Да какая она новая, — смеется Хачура. — Осталась еще от прежних хозяев — арабов, только для стирки и годится.

Спустя час в домике наступает тишина. Двое выходят во двор и отряхивают одежду от пыли.

— Чертова старуха! — ругается Бахубута и плюет себе под ноги.

Приятели подходят к пикапу и ставят ящик с инструментами в кузов.

— Вы дадите им вот так уйти? — спрашивает Хачура.

— Расслабься ты, — отвечает ей Салмон, — сведем счеты в конце.

Еще час сидят они на лоджии в темноте и видят: во двор входит еще кто-то.

— Поверить не могу!.. — едва сдерживается от смеха Сасон. — Это же господин Гершон, а у него обувной магазин, да к тому же он староста синагоги.

— Может, зашел помолиться, — тихонько посмеивается и Большой Салмон.

Полчаса провел господин Гершон в домике Хачуры. Светил фонариком, простукивал стены. Потом выходит наружу, плюет себе под ноги и говорит:

— Да пошла она… эта старуха!..

— Вы и ему дадите так просто уйти? — спрашивает Хачура.

— Позже с ним разберемся, — отвечает Салмон.

Жена Сасона ставит новую тарелку с орешками, наливает свежего кофе, приносит теплые бурекас. Не успели съесть бурекас, как во двор заходят еще двое, мужчина и женщина.

— Ого, поверить не могу! — тихо восклицает Сасон. — Это же отец и мать маленького Жожо.

Мать Жожо толкает дверь дома Хачуры и говорит мужу:

— Давай заходи, дверь-то не заперта.

С балкона видно, как они светят фонариком в доме, но очень скоро выходят во двор.

— Болван ты, — говорит мать маленького Жожо мужу, — говорила ведь я тебе: «Пойдем вечером», а ты свое: «Дождемся середины ночи». Пока ты ждал, здесь уже побывали.

— Ну и ну, — отвечает тот, — да это воровской квартал, пойдем домой.

— И этим вы дадите уйти просто так? — тихо спрашивает Хачура.

— Потом разберемся, — отвечает Большой Салмон.

Утром Салмон и Сасон отправляются на блошиный рынок. На углу улицы сидит Абрам-возчик, греется себе на солнышке, покуривает и смотрит на мух, что забираются его лошади под хвост.

— Свободен? — спрашивает его Салмон.

— Для Большого Салмона я всегда свободен, — отвечает тот и бросает окурок на тротуар.

— Есть для тебя большая работа, — говорит Салмон, — нужно привезти кубометр белого песка, полкуба щебня, пять мешков цемента, двадцать квадратных метров отличной керамической плитки.

— Всё это забираем в магазине Моргенштейна? — спрашивает возчик.

— Да мне всё равно где, — отвечает Большой, — главное, чтобы всё было уже сегодня.

— Так вы еще не оплатили?

— Ты всё это оплатишь, дорогой, и доставишь во двор старой Хачуры.

— Я что-то не понимаю… — бормочет Абрам.

— А ты подумай хорошенько, и всё сообразишь, — говорит Салмон и поворачивается уходить.

— Сасон, ради Б-га!.. — пытается взывать к тому возчик.

— Чтобы все материалы были на месте сегодня до пяти вечера, понял? — отвечает Сасон. — И смотри не опоздай, а то в последнее время по Яффо пошла какая-то странная эпидемия: лошади мрут, повозки сгорают… В такие времена возчикам нужно быть осторожными.

Бахубуту нашли в обувном ряду — он играл в карты с рыбаком Абу Саидом. Увидев Салмона и Сасона, оба сразу встали со своих стульев:

— Добро пожаловать, уважаемые!

— Как дела, Бахубута? — спрашивает Сасон.

— Да всё по кайфу, — отвечает тот.

— Мы искали тебя вчера ночью, но никто не знал, где ты.

— Мы были на вечерушке в Ор-Ехуда[20]. А что вы меня искали?

— У тебя ведь есть кореш, у которого большой пикап, верно?

— Точно.

— Сможешь кое-что перевезти для нас? Тут недалеко.

— Да с нашим удовольствием.

— Знаешь магазин Моргенштейна?

— А, стройматериалы, сантехника, керамика? Конечно, знаю.

— Так вот поедете туда, — говорит Сасон, — и купите голубую итальянскую ванну, только чтоб была первого сорта. Еще прикупите двадцать квадратных метров керамической плитки того же цвета, что и ванна. Да не забудьте всякие хромированные трубы, краны и мыльницы. Погрузите всё это в пикап и привезете во двор старой Хачуры. Этой ночью кто-то разнес ей всю ванную комнату…