Из сборника «Рассказы о путешествиях» - [43]

гуманизма. На самом же деле, философ изобличает конвенциональную ложь общества, в тени и под защитой коей человеческая ипокризия строит свой дворец, который в действительности есть не что иное, как — извините за выражение — бордель!

— Да-да, — подтвердил мой собеседник, ведущий теоретик и знаток здешних мест. — Острословие и аналитический ум Спинозы непревзойденны.

Вот дурак! Ведь имей он хоть чуточку ума и находчивости, его ответ должен был звучать примерно так: "Да-да. Спиноза. Кстати, бордель — он прямо тут, рядом, посреди Амстердама, — целый квартал, где женщины на любую цену сидят прямо в окнах. Не хотели бы посмотреть?". Вот таким должен быть ответ.

А взамен этот кретин рассказывает мне что-то о философском анализе какого-то крещеного еврея… Я опрокинул еще порцию крепкого бренди, закрыл глаза и начал с иного конца:

— Спиноза, Спиноза… Вот что меня действительно захватывает в вашей стране, так это ее здоровый, прямой, без всяких комплексов образ жизни. Если меня правильно проинформировали, где-то тут, посреди Амстердама, есть один квартал, о котором все знают, и где официально разрешена проституция.

Моя супруга подкралась поближе и одобрительно кивнула мне.

— А! — засмеялся знающий теоретик. — Очевидно, вы имеете в виду… хе-хе-хе… вы имеете в виду тот квартал, где дамы сидят в окнах!

— Простите, как? В окнах?!

— Совершенно верно. Есть у нас такой квартал.

— Действительно? И где же?!

— Здесь, в Амстердаме. Туристы туда толпами валят.

В глазах моей супруги зажглись гневные огоньки, означавшие примерно следующее: "Вот видишь! Все идут толпами, только мы тут сидим…".

— Сказать по правде, — продолжал наш информатор, — этот квартал терпят только из-за туристов. Это же позор нашей культуры. День и ночь у этих окон стоят иностранцы с фотоаппаратами и, знай, щелкают, словно они в зоопарке. Просто отвратительно!

— Отвратительно, — поддакнул я. — Я себе это хорошо представляю. Похотливые лица и щелчки камер… ими заполнено все… вся улица… кстати, как называется улица?

— Улица? Это происходит не на улице. Когда господа туристы досыта нафотографируются, они заходят внутрь и часами торгуются с бедными девушками по поводу тарифа. Вот это действительно омерзительно!

— Омерзительно — не то слово. — Я заскрежетал зубами, чтобы показать свое неизмеримое огорчение. И сильная депрессия, в которую я тут же погрузился, оправдала наше скорое с ним расставание.

Наша стратегическая цель оставалась прежней. Пришлось прочесать весь город, с восточных уголков до западных, а затем блуждать по поперечным улицам в западном направлении, так что, в конце концов, в поисках красных огней мы оказались далеко к югу. Но рано или поздно мы должны были найти хоть один.

Но, видимо, мы не были должны, потому что не нашли ничего. Около двух ночи нам уже требовался основательный отдых, хотя мы так и не увидели ни единой живой проститутки. Правда, то тут, то там, в темноте мелькали красные огоньки, но то были светофоры.

Один ночной аптекарь, которого я пробудил от глубокого сна, попытавшись втянуть его в разговор о "древнейшей в мире профессии", сообщил, что Министерство земледелия ночью закрыто. Вымокшие под дождем и отчаявшиеся, мы продолжали поиски. К 3.30 мы одолели только пятую часть города. Улицы были пустыми. Амстердам спал.

Где-то после четырех я заметил одинокого полицейского, стоящего перед зданием Концертгебоу[28]. Теперь мне было уже все равно. Из последних сил я повис на нем, крепко вцепившись в его униформу, и завопил: "Где шлюхи?!".

— Второй переулок за Домским собором, — с готовностью сообщил служитель закона. — Каналстраат.

Это, дорогой читатель, и был адрес. Иногда оно того стоит — закончить читать слишком длинную главу в книге таким адресом.

Израиль

Будьте любезны с туристами

Собственно, подумали мы, а почему бы не провести хоть один отпуск в Израиле? Мы забронировали большой номер в большом отеле в Тверии, и ждали только конца недели. Радостные ожидания нарастали, и уже сам вид отеля, его эксклюзивность, его оснащение всеми современными удобствами, включая кондиционеры, предвещали бесподобные ощущения.

Прохлада, которой знаменит здешний край, обдала нас уже отношением дежурного администратора.

— Я искренне сожалею, — пожалел он нас от имени дирекции. — К нам прибывают группа участников только что закончившегося международного съезда виноделов, и мы вам, соответственно, глубокоуважаемый господин и глубокоуважаемая милостивая государыня, к сожалению, не сможем предоставить в распоряжение ни одной комнаты, ну, разве что только в старом пристрое. Но и эту жалкую лачугу вам придется освободить завтра к полудню, иначе кровь из носу, но вас оттуда выкинут. Я не сомневаюсь, месье, что вы с пониманием отнесетесь к нашим трудностям.

— Я не отнесусь с пониманием, — возразил я. — Более того, я протестую. Мои деньги стоят столько же, сколько деньги других.

— Кто говорит о деньгах?! Наш патриотический долг — сделать пребывание иностранных туристов как можно более приятным. Кроме того, они дают больше чаевых. Исчезните, уважаемые. И чем скорее, тем лучше.

Мы с большой поспешностью отыскали старый пристрой, чтобы не раздражать более администратора. В конце концов, он не какой-то мальчик на побегушках, а дежурный администратор. Наша маленькая комнатка была довольно темной и душной, но вполне подходящей для отечественного потребителя. Мы разложили вещи, влезли в купальники и радостно побежали к озеру.