Из рукописей моей матери Анастасии Николаевны Колотовой. Книга 1 - [89]

— Ну и как же у вас стало в семье?

— Маме хорошо, брату хорошо, а мне…

Она неопределенно пожала плечами.

— И как же сейчас думаешь жить?

В ответ легкое пожатие плечами и неуверенное:

— Думаю работать в заповеднике.

— Я знаю, что родители мужа обещали вам кооперативную квартиру. Ты не раскаешься потом, что отвергла мужа и возможность получить квартиру, да еще в таком городе, как Ленинград?

— Но это же была бы не моя квартира, — быстро вскинулась Галя, сделав ударение на слове «не моя».

Я поняла ее: хотела иметь свою квартиру, заработанную своим трудом, и вслух одобрила такое стремление.

Я не стала расспрашивать дальше. Ну, кто она Володе? Просто законная девушка (или женщина, не знаешь, как и сказать: уж слишком молода для женщины — ей всего 20 лет) и у меня нет никаких прав лезть ей в душу. Только сказала:

— Володя у нас мягкий, прямой, честный и доверчивый. И я, как всякая мать, хочу, чтобы у него всё было хорошо. Очень честный. Никогда не слыхала от него лживого слова. Как у него все теперь будет — не знаю.

И тяжело вздохнула.

Галя помолчала, а потом сказала:

— Я помогу ему поступить в Университет.

Володя серьезно думает, верно, сойтись с Галей.

— Она говорит, что мы построим новую семью, на новых, современных отношениях, но заявила: Никаких детей!

— Так какая же это семья без детей? — убеждала сына. — Ты же раньше себе совсем не такой представлял себе подругу жизни и семью.

— Представлял. Но вот видишь, как получается.

— Давай договоримся так, сынок: не торопись. Узнайте хорошенько друг друга, а там видно будет. Не будет детей — незачем вам торопиться регистрироваться. Живите пока так, без регистрации.

На том и порешили.

Галя выполнила свое обещание и помогла Володе подготовиться и сдать экзамен на заочное отделение Воронежского Университета.

Пришлось нашему сыну с помощью Гали основательно и много позаниматься.

В те дни Володя писал:

«Вечером сразу ужинаю и сажусь заниматься до 12-ти часов или до часу ночи. Если бы не Галина, то вряд ли я так быстро взялся за учебники, а если и взялся, то скоро бы их забросил. Она здорово мне помогает. С удивительным терпением и настойчивостью разжевывает все то, что я не понимаю. А не понимаю я почти все. Все же армия дает о себе знать».

И в другом письме:

«Галку сейчас перевели из столовой в хозчасть (приехал квалифицированный повар). А работ в хозчасти хватает. Она мешает на стройке раствор, таскает его, а ведро раствора в 4 раза тяжелее ведра воды. После работы она не падает в пастель, а садится за учебники, готовиться сама, да еще и со мной мучается и изматывается не меньше, чем на стройке».

Вместе с Володей в Воронежский Университет на биофак сдавала и Галя.

И вот торжествующее письмо после объявления результата экзамена:

«Могу вас порадовать: мы поступили! Порадуйтесь за нас. Все же не зря занимались все лето. И еще Галке спасибо, вряд ли бы я поступил без нее. Я бы просто не готовился».

Ну, а нам пришлось помочь сыну, по его просьбе, деньгами для поездки на экзамены и для прожития на время их.

Достали мы с мужем наши сберегательные книжки и сравнили оставшиеся суммы вкладов. И тут, и там суммы эти были весьма скудны. У меня после летних издержек вклад оказался куда меньше, чем у мужа.

— Ладно, посылай уже мои. Только напиши ему, чтобы это был последний раз. Пусть сам на себя зарабатывает.

«Да ведь ты первый раз так тратишься на сыновей, голубчик, — невольно хотелось сказать ему, — все же мне приходиться помогать детям получать образование», — но смолчала. К чему лишний скандал?

Я не сторонница безумной, безграничной помощи детям. Пусть всегда чувствуют, что у них нет права принимать не заработанное ими, чье бы оно ни было. Помогала, когда чувствовала, что моя помощь просто необходима. Как вот в данном случае. Ну, откуда же ему было взять деньги на поездку для сдачи экзаменов, если только-только пришел из армии?

Деньги (150 руб.) я послала, но написала при этом, что не одобряю его расчет на чью-то помощь, но, зная как необходимо ему образование и невысокую его зарплату, буду посылать ему перед каждой поездкой на сессию, если он будет учиться добросовестно, 30–40 руб. и чтобы на большее он не рассчитывал.

Летом к сенокосу ныне после длительного перерыва приехала падчерица Светлана со своими дочерьми. Встретились с ней, как родные мать и дочь. С удовольствием почувствовала, что нет в душе моей разницы в отношениях к ней и родным детям. Своя она мне, родная, как бы ни старался отец ее, мой муж, внести между нами разлад. И ведь понимаю, что делает это несознательно, а делает в силу укоренившихся в народе старых взглядов на мачеху, делает, не рассуждая, не раздумывая. Ох, как обидно бывает порой! Но молчу, терплю. Говорить бесполезно. Знаю, что кроме скандала от этого ничего не получится.

Очень помог на сенокосе Саша. Отпуска у него в сенокос не было, но он накопил к этому времени отгулы и приехал. Помогал целых 8 дней! В семье у них появился еще один сынок, которого нарекли Димой. Итак, Сережа и Дима (родился 1-ого сентября) — наши внуки, их стало на одного больше. Очень не хотел Саша второго ребенка так быстро, но Надя настояла. Побранила, конечно, сына, что не хотел иметь второго.