Из рукописей моей матери Анастасии Николаевны Колотовой. Книга 1 - [47]

— Оставил.

— И положил на сберкнижку?

— Да, положил.

— На Нинину или свою завёл?

— На Нинину, конечно.

Я немного было успокоилась, но в его разговорах с товарищами нет-нет, да и проскальзывали неприятные слова и выражения. Некоторые из них были просто циничны и отвратительны. На вопрос о планах на дальнейшую жизнь отвечал неопределённо: «Не знаю, ничего не знаю».

Вижу, что-то не ладится в его жизни, несмотря на его успокоительные заверения.

— Ты нездоров, Серёжа. Посмотри, как ты губишь себя. У тебя же спирт не выходит из организма, а куришь как! — пыталась вразумить я сына. Ведь ты погибнешь.

— Ну и что. У тебя ещё пятеро есть.

— Да как ты не понимаешь, что вы мне все одинаково дороги! Вот смотри: у руки пять пальцев, который из них, можно отрезать, чтобы не было больно? Мне больно видеть, как ты гибнешь.

— С чего ты взяла, что гибну?

— Разве я не вижу, что ты болен, что просто травишь себя. Посмотри, как ты плохо начал есть. А худющий какой!

— Ну, чего ты пристала ко мне, — сердился сын. — Ничего я не гибну и здоров я совсем.

Словно от стенки горох отскакивает от него все мои увещевания.

«Ох, Серёжа, Серёжа. Как трудно мне было с тобой, когда ты учился в школе! Сейчас ты уже взрослый, а мне и теперь не легче.

«Что сделать, чтобы оттянуть тебя от этих выпивок? Какое занятие найти, чтобы ты хоть на время забыл их?» — горестно размышляла я.

Правда, сын ни разу не напился допьяна, но мне от этого было не легче.

Скоро из Невдольска от Нининой матери пришла срочная телеграмма тревожного содержания. В ней сообщалось, что Нину привезли из больницы, и чтобы Серёжа срочно выезжал. Мы головы ломали, терялись в догадках, что могло случиться с Ниной.

На другой же день, оставив у нас свои вещи и документы, сын выехал, пообещав по приезде в село сообщить нам, что произошло с Ниной.

Недели через две пришло письмо, в котором он сообщал, что застал в семье Нины всех больными, а у неё самой была операция аппендицита.

— Мама, вышли мне вещи и документы, — просил он в письме. — И ещё вышли ружьё. Купил охотничий билет и хочу здесь поохотиться. Пришли всё это поскорее.

Мы посоветовались, как скорее ему доставить просимое, и решили, что лучше мне с Володей увезти всё самим. Тем более что ехать через Москву, и у Володи каникулы.

«Вот и Москву ему покажу», — решила я.

Да и хотелось выяснить до конца причину необычного поведения сына.

Сергей не ожидал моего приезда и не обрадовался ему, как Нина. Та сразу бросилась с объятиями. Это снова насторожило меня.

«В чём же всё-таки дело?»- размышляла я.

Нина с Серёжей вели себя так, как будто бы в отношениях между ними было всё благополучно. Но я-то видела, что это не так!

— Нина, что у вас случилось? Серёжа совсем не такой стал, каким был. Я хочу знать правду. Расскажи, пожалуйста, — попросила я напрямик невестку, когда Сергея не было дома.

И Нина рассказала о том, как в её отсутствие (она была в плавании) Сергей изменил ей. А она так любила, будто бы его, так верила в него!

— Ты так сделал, ну и я так же сделаю, — сказала я Серёже. — И сделаю. Я не урод какой, — обиженно говорила Нина.

Было, конечно, очень неприятно слышать такое о сыне, тем более по отношению к женщине, которую, как он утверждал, любил. Но нельзя же, чтобы из-за этого дело дошло до развода. Всё так хорошо складывалось. И Эдика своего неродного сына, Сергей принял, как родного. Тот тоже привязался к нему.

«Нина должна понять, что её сыну нужен отец», — думалось мне.

Семью надо было попытаться как-то сохранить.

— У вас же тогда и семьи не будет, если ты поступишь также, — стала доказывать я своей строптивой снохе. — Некоторые женщины вот так же рассуждают: «Ты пьёшь, и я буду». В результате оба спиваются, рушится семья, страдают дети. Так же не исправишь дело.

— Ну и что. Раз сказала ему, сделаю, так и сделаю, — упорствовала Нина.

«Может ещё и наладится всё», — успокаивала я себя.

Больно задело за душу и другое. Сергей обманул меня: никаких его денег на Нининой сберкнижке не было, и никакого охотничьего билета он не покупал.

— Как же ты мог так, Сергей, обмануть меня? Ты мой сын. Разве когда-нибудь говорила я неправду? — упрекала я сына.

На этот раз Сергей даже не пытался оправдываться.

С тяжёлым сердцем уезжала я из Невдольска.

«Что-то будет?» — тревожил вопрос.

После отпуска Нина снова одна ушла в море. Немного позднее ушёл в рейс и Сергей. Долго от них не было писем, хотя я писала тому и другому. Серёжа успокаивал телеграммами неизменного содержания: «У меня всё благополучно». Хотелось верить в эти телеграммы, но веры не было. Нина молчала. И вот, наконец, письмо. Через три месяца. О том, что болел и лежал в больнице. Объяснил, почему молчал.

«Просто не хотелось вас волновать», — писал Сергей.

В этом же письме сын сообщал и о своей семейной жизни.

«По-моему она у меня не удалась. Насколько я понял, Нина не хочет рассчитываться с флота». 18 июля она ушла в море, и пока я от неё не получал никаких известий, даже в то время, пока лежал в больнице».

«Придёт она в октябре с моря, и вопрос этот мы постараемся решить окончательно, надоела эта неопределённость и неустроенность до чёртиков», — писал сын. — «Не заметишь, как и молодость пройдёт и ни кола, ни двора не будет, да и семьи, как таковой тоже».