Из прошлого: Между двумя войнами. 1914-1936 - [61]
Мне кажется, что ее надо развивать, осторожно, конечно, но смело, что надо воспользоваться первым случаем, чтобы прибавить к протесту, который вы сформулировали так своевременно и с таким мужеством восемь дней тому назад, заявление, что партия радикалов «пустит в ход все, чтобы заставить аннулировать, разорвать, пересмотреть приговор, оскорбляющий правосудие…» подлинное правосудие, конечно. Чем решительнее мы будем действовать, тем больше заставим себя уважать. Впрочем, вы уже вступили на этот путь. Вам достаточно ускорить свои действия, отвергая советы трусов, которые мнят себя ловкими (подобно Лотье) и заставляют делать грубые ошибки, так же как я сумею отвергнуть советы горячих голов, опасность которых я понимаю. Ваш Ж. Кайо.
P. S. Г. Тардье бессовестно лгал, утверждая, что я рекомендовал покинуть левый берег Рейна. Как вы видели, я потребовал от него доказательств. В статьях, написанных мною – будь то для «Уорлд», «Санди экспресс» или «Обсервер», – я никогда ничего подобного не говорил. Я не заходил так далеко, как Клемансо, смелость и безответственность которого поистине изумительны. Мне хочется написать: «Последнее воплощение Вотрена»[73].
19 января 1923 года Жозеф Кайо еще раз написал мне из Аркашона, чтобы поздравить меня со статьей в «Эвр». «Меня бесят, – прибавляет он, – те, кто в такое серьезное время, которое завтра, быть может, станет грозным, не умеют соблюдать необходимую дисциплину и ставят в затруднительное положение того исключительного вождя, которого им посчастливилось иметь. Это позволяет мне напомнить ему о регламенте парламентской группы, который я заставил принять в 1913 году! Согласно этому регламенту, при определенном большинстве – мне кажется, в две трети – группа могла потребовать полного повиновения при голосовании, и кто бы ни нарушил это постановление, исключался бы из партии. Я бы не опрокинул министерства Барту и впоследствии не добился бы триумфа на выборах 1914 года, если бы не располагал этим оружием. В это грозное время, которое мы переживаем, надо, чтобы республиканцы объединились. Не думаете ли вы, что для радикалов, радикал-социалистов и социалистов настало время организовать комитет обороны республики (5 или 6 человек, не более), как в эпоху буланжизма?[74] Сердечно ваш».
Общее положение обострялось. 14 ноября 1922 года директор фондового управления г-н Пармантье обратился с официальным заявлением к г-ну Ластейри, министру финансов, чтобы напомнить ему, что с 1920 года расходы государства неизменно в два с лишним раза превышали его постоянные доходы; что обилие краткосрочных бон представляет очень серьезную опасность; что держатели франка могут в любой момент, следуя примеру Германии, от него избавиться. Доверие, по мысли Пармантье, необходимо, но оно предполагает прекращение политики займов. «Продолжение политики займов, – писал он, – практикуемой ныне во Франции, неизбежно утвердит веру в падение франка». Высокопоставленный чиновник подтвердил свои предостережения 19 февраля 1923 года. Не будучи выслушан, он подал в отставку. Его доклады опубликует впоследствии 2 февраля 1926 года г-н Эмиль Бюре в «Авенир». Лондонская конференция -(9-11 декабря 1922 года) окончилась провалом. Чтобы понять события, которые вызвали сначала оккупацию Рура, а затем возникновение плана Дауэса, надо изложить хотя бы в общих чертах, но по возможности точнее, причины и характер трудностей. В мае 1921 года репарационная комиссия составила по желанию союзных правительств, собравшихся в Лондоне, «Положение о платежах под рубрикой Репараций», устанавливающее время и формы платежей для гарантии и погашения всей задолженности Германии. По условиям стать и 4-й этого положения Германия должна выплачивать ежегодно натурой или в иностранной валюте, согласно решению репарационной комиссии, 2 миллиарда золотых марок плюс сумму, равную 26 процентам стоимости немецкого экспорта. Чтобы обеспечить эти платежи, были выделены специальные фонды. Наблюдение за этими фондами и оценка немецкого экспорта были доверены гарантийному комитету, главой которого будет до начала 1924 года специалист по германскому вопросу, мой товарищ по педагогическому институту Гагенен.
С июня 1921 года гарантийный комитет направился в Германию. Но в последующие месяцы немецкие деньги начали обесцениваться. Вступили в действие предусмотренные контрольные органы. В первые дни 1922 года Германия представила просьбу о моратории, которую репарационная комиссия частично удовлетворила 21 марта на известных условиях. Однако в конце года курс марки резко упал. Правительство рейха объявило, что в 1923 и 1924 годах оно не сможет осуществить платежи валютой.
Последовавший за этой просьбой обмен мнений между союзниками выявил расхождение во взглядах между Францией и Великобританией; он продолжался до срыва Парижской конференции 4 января 1923 года и оккупации Рура французскими и бельгийскими войсками 11 января. Французское правительство сформулировало свою точку зрения следующим образом: «Никаких мораториев без гарантий и без залогов». Этого же тезиса оно придерживалось и на межсоюзнической конференции, собравшейся в Лондоне с 10 по 12 августа 1922 года, и в плане, который оно противопоставило 3 января 1923 года плану Бонар Лоу. Британское правительство высказалось за долгосрочный мораторий без эффективных гарантий. 2 августа 1922 года британский делегат настаивал, чтобы репарационная комиссия одобрила, даже не ожидая предполагавшейся вскоре конференции правительств, проект резолюции, дающей полное удовлетворение Германии на 1922 год. 6 октября оно представило проект, представляющий Германии полный мораторий на три года.
