Из прошлого: Между двумя войнами. 1914-1936 - [224]

Тем временем Жозеф Кайо – один из тех депутатов, на которых так резко обрушивался бывший лидер демократического левого крыла сената, – опубликовал в газете «Капиталь» статью о Конституции 1875 года. Он признавал необходимость оздоровления государственной системы, однако в рамках простых и гибких конституционных законов. Эти законы, писал он, «допускают любые желаемые реформы, которые могут быть проведены законодательным путем и даже простыми актами исполнительной власти, действующей или в рамках своих обычных функций, или уполномоченной заменить законодательную власть». «Можно с полным основанием утверждать, – заявил он, – что Конституция 1875 года исключает только личную власть». Члены правительств той эпохи панически боялись угрозы со стороны императорской власти. Ссылаясь на свои воспоминания и документы из личного архива[172], Жозеф Кайо доказывал, что больше всего они боялись союза между левыми экстремистами и партией Призыва к народу, то есть партией бонапартистов. Противники законов 1875 года, писал он в заключение, «должны понять, что никоим образом нельзя затрагивать сущность этих законов, что отнюдь не исключает возможности дополнять их законами и декретами, которые, восстановив правительственный авторитет, столь необходимый стране, и настойчиво требуемую ею парламентскую дисциплину, положив конец затянувшемуся царствованию бесстыдных бездельников, перестроив и создав прочную администрацию, огражденную от фаворитизма, позволили бы нации дышать, работать и жить». В конце г-н Кайо напомнил слова герцога Одиффре-Паскье о «гнусности личной власти».

* * *

Председатель совета министров назначил меня председателем межминистерского комитета по охране рабочей силы Франции. На сегодняшнее число в стране насчитывалось 350 тысяч безработных французов, получавших пособия, и 800 тысяч трудящихся иностранного происхождения. С одобрения совета министров комитет решил: 1) объединить ведомства сельскохозяйственных и промышленных рабочих; 2) усилить пограничный контроль; 3) более последовательно проводить в жизнь закон от 10 августа 1932 года с тем, чтобы сократить число иностранцев, занятых в торговле, промышленности и сельском хозяйстве. Министр юстиции был уполномочен внести законопроект о статуте иностранцев, проживающих во Франции. Министру внутренних дел было предложено представить в палату два законопроекта: один об импорте, производстве, торговле, продаже и хранении оружия, а другой об уличных демонстрациях и мерах против скоплений народа. Были начаты переговоры о заключении франко-германского торгового соглашения.

17 ноября посланник Китая предпринял демарш, дабы выразить мне горячее желание его страны иметь постоянное место в Лиге наций[173]. Я дружески упрекнул его по поводу присутствия в Нанкине германской миссии фон Секта. Он смущенно объяснил мне, что немцам было оказано предпочтение: 1) потому что они не имеют в Китае консульской юрисдикции, которая могла бы помешать в случае возникновения затруднений; 2) потому что они соглашаются на ответственную работу за весьма скромное вознаграждение. Мне показалось, что на него довольно сильно подействовали мои замечания. С другой стороны, мне стало известно, что Зювик сделал важное заявление Фишу Армстронгу – редактору журнала «Форейн афферс», сообщив ему, что Италия не хочет сближения с Югославией и что она рассматривает хорватских сепаратистов и террористов как своих политических союзников. Белградское правительство весьма насторожено. Все это не вызывает у меня доверия к Италии Муссолини.

В Женеве Гендерсон, продолжая защищать принцип конференции по разоружению, удовольствовался разработкой ряда протоколов – о регламентации производства и торговли оружием, о гласности бюджетов, об образовании постоянной комиссии по разоружению. Литвинов по-прежнему выступает за создание постоянной конференции мира; он заявляет, что франко-советская дружба является краеугольным камнем стабильности в Европе. Я разделяю его точку зрения. Италия выступает против продолжения работы в Женеве. Обсуждая эти вопросы со многими иностранными представителями, я занимаю крайне осторожную позицию – во время дипломатических переговоров ни один шаг не должен быть так продуман, как отказ.

В четверг, 22 ноября, парламентская группа радикалов приняла по моему предложению резолюцию, напоминавшую о том, что «всем реакционным государственным переворотам или попыткам таковых предшествовала кампания за пересмотр конституции (государственный переворот 2 декабря 1851 года, попытка государственного переворота, предпринятая генералом Буланже)»; сославшись на мнение Пуанкаре, группа вновь заявила свой протест против предоставления прямого личного права роспуска парламента, что означало бы ликвидацию неответственности президента республики, а также вкратце изложила основные решения Нантского съезда. Я нанес визит председателю сената. Он выразил свое удивление по поводу поведения Думерга, который накануне парламентских каникул держался очень примирительно, ограничивая свои требования проектом избирательной реформы, но, когда парламент возобновил свою работу, вновь проявил полное нежелание идти на какие бы то ни было уступки по своим новым законопроектам. Председатель сената заявил ему тогда о своем несогласии с ним.