Из португальской поэзии XX-XXI веков: традиция и поиск - [4]

Сжимают тени его, как чёрные спруты

Чаруют его фонари летучие рыбы

Ярки и острогруды.

Потому что его корабль растерял все снасти

Потому что высохло море водой в пруду

Потому что судьба погасила его звезду

В небе трефовой масти

Потому что потеряна цель и нет пути

И победы проданной вновь не обрести

Опустились руки от чёрной беды-напасти

И напрасно он поднимается всё печальней

Чистый луч рассвета разыскивая на небе

Призывая ветер свежий ветер причальный

Нет не смоет с лица отвращения пена моря

Это чувство впечатано там навечно

И напрасно он призывает ветер

Что бежит по пляжам влагой дразня беспечной

Он умрёт без моря и без кораблей

Без их парусов пены морской белей

Умрёт меж серых стен лазарета

Где останки истерзанных тел

Плавают в сумерках медлящего рассвета.

* * *

И к Северу, и к Югу

И к Западу Востоку

Трясут упругой гривой

Поводят влажным оком

Летят четыре ветра четыре скакуна

Дух Моря вопрошает:

«Скажите, что с ним сталось

С тем для кого хранил я

Под пенистой волною

Владенье непорочным

С зелёной глубиною?»

Не будет спать он под песчаным одеялом

Средь раковин с узорчатым кораллом

Он будет гнить в земле и ярким днём

И к Северу и к Югу

И к Западу Востоку

Четыре скакуна чьё зорко око

Прозрачные ветра пронзая окоём

Не вспомянут о нём.

Затем что с вечным он утратил связь

Себя отрезал от глубин бездонных

Во власти времени бестрепетно дробясь

На улицах безжалостных и сонных

Луиза Нету Жорж

Барельеф

Изнутри векового покоя

мы

это завтрашняя скульптура

(узкая дорожка муравьёв

спускается на волосы

пятная патиной пыли сердце)

Ты и я

завтрашняя статуя

В руках у нас нет цветка

книги ружья

нет потертого престола где можно умереть

заколотого готического монстра у ног

(Все сны — из камня или бронзы

нет мои — из соломы или бумаги)

Ты и я

барельеф (фриз украшает низ)[5]

нас выставляют напоказ трогают продают

используют богачи

и мёртвые уже наводнившие

пьедестал статуй

Ты и я

эллиптичны в сексе

вчера кричала на твоей груди

сегодня секрет в моем чреве

не наследующие от теней

уже без жестов

завтрашняя скульптура

Дома́

I («Путешественницы»)

Дома́ — дочери ночи

Утром они просто дома

Ночью простирают руки ввысь

дымятся уходя

Смыкают веки

пересекают большие пространства

облаками ли кораблями

Дома плывут в ночи

на приливной речной волне

Они гораздо послушней

чем дети

Под штукатуркой замыкаются

Задумчивые

Пытаются говорить с нами

в безмолвии

голосом черепиц наклонных

II («Девственница»)

Клялась всегда блюсти невинность

Опустила на глаза ставни

Кормилась пауками

Сыростью

косыми лучами солнца

Если её касались спасалась бегством

если отворяли двери

скрывала свой пол

Рухнула в экстазе лета

размытая светом мужского солнца

III («Покорная судьбе»)

(Пожар сожрал фундамент

Вскоре источил ей чрево)

Говорит что глаз узрит:

— Да, в полночь

когда ветер шарил по шторам

когда темно выходили из кино

(Пожар опоясал её Пуб-лич-но)

И она поёт своё:

«В сумерки много мошек на стёклах мёртвых

Над уровнем моря»

(Над часами потрескивают резцы

пальцы пламени сверкают серебром)

и она ведёт речь о зеркалах:

«У зеркал удостоверю

есть вертящиеся двери

стёкла окон эпатажем

искажают все пейзажи»

(Пожар возбуждает антенны мгновенно

Забывши жестокое тело

Мужское

Пребывает в покое: в своём жилище)

Ждёт Она ждёт Не говорит уже

В пылающей круговерти

                                  ждёт смерти

IV («Дети»)

Могут играть по воскресеньям

на прогулку выйти из проулка

глянуть вполглазка улиц-не-пересекать

играть отраженьями в стёклах оконных

(или брильянтом)

стучать дверьми несильно

скользить перилами

немножко

целовать лапки паукам

и кошкам

V («Проститутка»)

Была безумная на углу

Принимала народ в любое время

Разваливалась и

видели её соблазнённой путаны

крысы гнёзда аистов с крыши

свистки поездов пьяные рояли

свет фонарей голоса лесных зверей

VIII («Бездомная»)

«Я знаю что такое улица — говорит дом

То чему негде остаться

на ночь»

IX («Богатая»)

Воз — дух

Это самый высокий дом

— самый богатый —

в этом селе

X («Единственная»)

Была единственной

провожавшей мёртвого

удержали хотела уйти

ещё кричит не подымая век:

(слышишь?)

«Под этой крышей жил человек

год за годом

Под этой крышей одинокий умер»

XI («Бесстыжая»)

Об этой говорили газеты

Нет стыда

Раздевается не вовремя для любовника:

Вот отхожие места тайники разные постели грязные

Утром рано у неё бельё

на полу веранды

XII («Вечно свободная»)

та что не хотела стен

та что не хотела штор из льняных волокон

            слуховых окон

чтоб входили-выходили моря-приливы

беглецы

та что была просто домом

открытое одиночество

а не любые бесконечные «четырестены»

XIII («Про́клятая»)

Жестко моё дерево как железо

Под моею крышей беременных били

по ночам рыдали в комнатах моих

проклята я проклята ох как мне непросто

Призраки окружают черепа

Смотрят на меня караульные плюют на пол

мой пол из железобетона

Взываю к землетрясению укрой меня

унеси меня ветер избавитель

с ненавистью засну проснусь с ненавистью

душа разрушается час-от-часу

сотрясаются стены до костей

тесно как тесно в тёмной тревоге

куда-то уходит коридор

Кто обмоет меня перед смертью?

Кто воскурит благовония надо мною мёртвой?

Меня, мёртвое жилище, кто оплачет?

XIV («Мятежная»)

Сорвешь маску

Твоюуумаску

О двойственная знаю из негашёной извести

твояаамаска

твёрже чем этот ноготь

и страшнее