Из плена прошлого - [41]

Если ты дочитала до этих строк, не порвав мое письмо в клочки, прости меня за прямоту, но я должна была высказаться. Никто другой тебе этого не скажет, даже твоя мать, хотя она человек весьма здравомыслящий.

Теперь ты понимаешь, почему я не стала говорить всего этого по телефону. Зная тебя, я уверена: ты бросила бы трубку, не дав мм высказаться.

Надеюсь, мы из-за этого не поссоримся, ведь я очень дорожу нашей дружбой. С тобой всегда весело, к тому же ты единственная не винила меня в том, что я сотворила со своей жизнью.

Пожалуйста, подумай хорошенько. Не разрушай свою жизнь. Ты ведь ждешь ребенка! У тебя все будет хорошо.

Напиши или позвони. Я хочу услышат твой голос, даже если ты начнешь на меня орать.

С любовью, Джейн».

Я сложила письмо и сунула его в конверт. Постаралась не обращать внимания на шум ветра и крики чаек и осмыслить прочитанное. Много раз потом я перечитывала это письмо, оно всегда меня глубоко трогало, но уже тогда, в первый раз, я с обидой заметила, что Джейн ни разу не упомянула обо мне. Приятельница моей матери умоляла ее подумать об отце, о будущем ребенке. А как же я?

В том, что отец меня любит, я никогда не сомневалась и с детской уверенностью предполагала, что и мать тоже любит меня. Теперь я стала в этом сомневаться.

Мне не терпелось узнать, как мама прореагировала на это письмо, и я взяла следующий конверт.

«Дорогая Элен!

Я почувствовала большое облегчение, когда ты позавчера позвонила. За эти три недели я много раз собиралась сама позвонить тебе, но боялась, что ты не станешь со мной говорить.

После нашего разговора я много думала об услышанном от тебя и по-прежнему полагаю, что ты поступаешь неправильно. Нанять частного детектива – это звучит так некрасиво! Как сможешь ты смотреть в глаза мужу, если наймешь человека следить за ним, а в результате слежки выяснится, что он ни в чем не виноват?

Эта тайна будет стоять между тобой и мужем всю оставшуюся жизнь. Но скорее всего, мысль о совершенном поступке так измучит тебя, что в один прекрасный день ты все скажешь Дэвиду. Не уверена в том, что он сможет тебя простить. Вот тогда ты действительно потеряешь все!

Я все еще считаю, что существует совсем простое объяснение поведению Дэвида, и кроется оно в том, как ты ведешь себя.

Знаю, знаю! Тебя тошнит, болит голова, пальцы распухли – даже обручальное кольцо пришлось снять, а все, что тебе требуется, – лишь сочувствие любимого человека. Однако ты добиваешься его способом, который вынуждает мужа тебя избегать. Порочный круг, верно?

Умоляю, не делай ничего такого, о чем ты будешь сожалеть всю оставшуюся жизнь!

Я хочу, чтобы ты перечитала это письмо столько раз, сколько понадобится, чтобы убедиться в моей правоте. Звони мне в любое время дня и ночи. Я по большей части дома. Ты ведь знаешь мою ситуацию – застряла тут с двумя детьми, которых хоть и му. Самое время тебе воскликнуть: «А что я говорила!»

Я всегда в твоем распоряжении.

С любовью, Джейн».

Эти письма были адресованы моей матери, и тем не менее в них явственно проглядывался характер именно ее, а не написавшей их женщины. Мама тяжело переживала беременность и не могла держать себя в руках. Впрочем, она, похоже, отличалась сложным характером. Ее приятельница Джейн явно хорошо относилась к ней и стремилась ей кое-что втолковать, но понимала, что при этом рискует их дружбой. Да, моя мать была трудным человеком.

В этом письме обо мне тоже не было ни слова…

Я взяла последний конверт.

«Элен, ради Бога, о чем ты думаешь? В твоем состоянии бродить в развалинах и по дороге над обрывом! Подумай о ребенке, о том, что станет с твоей матерью, если с тобой что-то случится!

Прости, что я поначалу тебе не поверила, не отнеслась серьезно к твоим подозрениям. И все же, ведь и ты на все сто процентов не уверена в том, что видела из окна башни именно мужа, верно?

Мужчина, похожий на Дэвида и темноволосая женщина. Да, конечно, узнать собственного мужа женщина должна и на таком расстоянии, но ведь ты сама говорила, что у тебя проблемы со зрением.

Нет, это не попытка тебя разубедить. Я твой друг, я на твоей стороне.

Что касается девочек, которые крадучись бродят по дому, то уверена, это лишь детская игра. Дэвид никогда не настроит дочь против тебя, не заставит ее шпионить и доносить ему, чтобы он мог в полной безопасности встречаться со своей возлюбленной.

Хочешь, я приеду и поживу у вас немного? Роджеру, конечно, придется здесь самому крутиться, но ничего – и он у меня в долгу.

Пожалуйста, не изображай из себя детектива, побольше отдыхай, пусть давление придет в норму. Ради меня, если не ради кого-то другого.

Как всегда с любовью, Джейн».

Короткое упоминание обо мне мимоходом в конце письма внезапно напомнило, как сильно я на самом деле любила маму. Вплоть до того последнего лета она была веселой, подвижной, живой. Иногда мама ругала меня или строго настаивала на чем-то, но она всегда была честной и легко умела прощать – тех, конечно, кого любила.

А меня она любила. Как ни мала я была, но все же понимала: ее раздражительность вызвана беременностью. Бабушка, помнится, пообещала мне, что стоит родиться ребенку, и все придет в норму. Возможно, так оно бы и случилось, если бы дядя Раймонд не попал в тюрьму, а тетя Дирдре и Сара не приехали в наш дом.