Из одного металла - [24]

— Да черт с ним, с этим дзотом! Давай вперед, в село! Оставь дзот другому танку! Вон он, уже подкатывает к мосту. И третий следом поспешает...

Влетели в Страхолесье. За первыми же домами обнаружили артиллерийскую батарею противника. Расчеты суетились у орудий, ведя огонь в противоположном направлении. Видимо, отбивали демонстративную (так было заранее обусловлено) атаку главных сил бригады с северо-востока.

Гитлеровцы у орудий спохватились слишком поздно, их расстреляли из пулеметов. Пушки же давить не стали, авось пригодятся и самим. Вместе с догнавшими их двумя танками стали продвигаться к центру села. А с северо-востока на улицы Страхолесья накатывались уже остальные машины бригады...

В прицеле — «тигры» и «пантеры»

Итак, Страхолесье наше! Выбитые из него гитлеровце спешно отошли в соседнее село. Их не преследовали: за два дня боев израсходовали почти все горючее, требовалось пополнить и боезапас.

Едва Петр вылез из танка, чтобы размяться, как к их машине не подошел — подбежал комбат майор Безруков. Не в силах сдержать своих чувств, сграбастал Трайнина в охапку, закричал почти в самое его ухо:

— Ну, старшина, ну, дорогой! Принародно заявляю: за сегодняшнее к званию Героя представление на тебя напишу! — Разжал объятия, отпустил на шаг, смерил Петра с ног до головы сияющим от радости взглядом. — Ну а пока огромнейшее тебе спасибо за подвиг! И от себя лично, и от всех танкистов!

Сказано это было так необычно, не по-военному, что Петр в первую минуту даже растерялся. Как ответить комбату? По уставу? Но тот вроде не благодарность объявляет, а спасибо говорит...

И ответил тоже не по-уставному:

— Спасибо, товарищ майор...

Тем временем к центральной улице села подошли топливозаправщики и грузовики со снарядами. И тут же по колонне передали устный приказ комбрига: на дозаправку горючим и загрузку боеприпасов — полчаса. И — снова в бой.

Бой за село Горностайполь шел целые сутки. И безуспешно. Лишь 4 октября танкистам и автоматчикам удалось зацепиться за западную окраину. Но налетела вражеская авиация. Бомбила жестоко, в несколько заходов. Сожгла три танка. Как только самолеты улетели, гитлеровцы пошли в контратаку. Пришлось снова отойти в Страхолесье.

Однако и здесь авиация врага не оставила бригаду в покое. За воздушными налетами следовали наземные атаки. Причем пехоту теперь поддерживали подошедшие откуда-то «тигры» и «пантеры».

Так продолжалось два дня. Наконец гитлеровцы выдохлись. Оставив на поле боя пять «тигров» и три «пантеры», они отошли от Страхолесья. Но эта победа досталась бригаде слишком дорогой ценой: в ее строю осталось всего лишь двенадцать танков!

Передышка длилась недолго. Уже утром 6 октября противник силами до полутора полков пехоты и при поддержке двадцати «тигров» снова перешел в атаку. Основной удар гитлеровцев был теперь нацелен на участок, где оборонялись одни стрелковые подразделения. Замысел врага был понятен. Фашисты рассчитывали ворваться в соседний хутор, обойти Страхолесье с севера, последующим ударом вдоль Днепра смять боевые порядки бригады и подразделения 77-го стрелкового корпуса и тем самым ликвидировать плацдарм.

Свои силы командир бригады расставил следующим образом: на северной окраине закрепились автоматчики капитана Асессорова; в центре села — спешенные (оставшиеся без боевых машин) экипажи под командованием капитана Захарченко. Им была придана противотанковая батарея лейтенанта Палия. А оставшиеся танки были переданы под командование майора Безрукова и отведены на южную окраину села, где и заняли оборону.

В полдень поступило тревожное сообщение: противнику все-таки удалось вытеснить стрелковые подразделения 77-го корпуса с занимаемых позиций. Значит, с часу на час нужно было ждать его удара по Страхолесью...

Так оно и вышло. Уже через полтора часа враг атаковал село, нанеся первый удар по центру, где оборонялись спешенные экипажи капитана Захарченко. Но успеха не добился, так как артиллеристы лейтенанта Палия метким огнем заставили его «тигры» и «пантеры» повернуть назад.

Следующую атаку фашисты повели на батальон автоматчиков капитана Асессорова. Вначале им удалось потеснить батальон. Но подоспевшая сюда минометная рота старшего лейтенанта Бурынина открыла такой плотный огонь, что пехота противника вынуждена была сначала залечь, а затем и в панике отойти, понеся большие потери. Танки врага без прикрытия в село войти не решились.

— Ну теперь, думаю, наступила и наша очередь, — узнав о том, что фашисты отбиты, сказал старший лейтенант Назаренко. — Должны же они попробовать укусить нас с юга. С запада-то не сунутся, там болото...

Его предположение оправдалось вначале лишь наполовину. Вскоре к южной окраине села действительно вышли две «пантеры» и один «тигр». Этой группой машин противник явно решил провести разведку боем. И «провел»: уже через четверть часа и «тигр», и «пантеры» чадно дымились у сельской околицы...

А вот где-то к восьми часам вечера началось само главное. На южную окраину Страхолесья пошло сразу пятнадцать танков и штурмовых орудий, за ними наступали густые цепи автоматчиков. Бой длился до темноты. И танкисты бригады выстояли, не пустили фашистов в село. Но какой ценой! Из всех машин, более-менее годных к бою, осталась тридцатьчетверка старшего лейтенанта Назаренко. Более-менее — потому, что была серьезно повреждена ходовая часть, выведен из строя двигатель. Так что тридцатьчетверку можно было использовать лишь как неподвижную огневую точку.