Из Лондона в Австралию - [98]

– Землетрясение! – шептали они друг другу.

Кто-то указал на вершину горы, огненный венец которой меркнул при солнечном свете… Там образовалась широкая трещина!

– Почти на том месте, где мы стояли и смотрели вниз на море!

Действительно, из-за темной, стоявшей отдельно, как стена, гряды, из горы поднимался огромный столб дыма, в котором сверкали искры и снопы огня. Потом подземный гул снова повторился, казалось, что старая гора разваливалась на части, и наконец, с оглушительным треском столб огня вырвался из вновь образовавшегося кратера. Высоко к небу взлетели красные полужидкия массы расплавленного металла, тяжелые камни поднимались, подобно мячам, и наконец, полила кипящая, жидкая, пенящаяся лава. Потоки её катились как раз через ту темную, как бы отдельно стоявшую, гряду и затопили лестницу, по которой пришли вчера наши друзья, и маленькие алтари, которые они там видели… Вскоре вся долина, вся вчерашняя дорога из была затоплена огненными волнами лавы. Среди этого моря лавы огромным исполинским алмазом сверкала та отдельная гряда, но затем она внезапно заколебалась, наклонилась вперед, расселась на двое и рухнула в море огня. Брызги полетели под самые облака, искры, крупные и мелкие, словно снежинки, закрутились и заплясали в воздухе и затем все снова улеглось, и стало тихо, как ни в чем не бывало… Только огненное озеро бурлило по-прежнему. Оно целиком поглотило громадный кряж, грядой торчавший на горе… Все это явление продолжалось не более получаса. Затем гнев природы как бы утих, солнце весело заблистало на небе, свежий ветерок разогнал тяжелые сернистые испарения во все стороны, и сдул следы дождя пепла, сыпавшегося из новообразованного кратера… Наши друзья переглядывались.

– Что если бы мы не сбились с пути! – заметил Антон. – Что было бы с нами теперь?

– Сгорели бы живьем! – отозвался Мульграв, содрогаясь. – Страшно подумать!

Аскот молчал; скрестив руки на груди, он стоял спиной к остальной группе, и, быть может, никто в ней не был так сильно потрясен, как этот юноша, у которого при всяких обстоятельствах было насмешливое словцо наготове. Фитцгеральд, подойдя к нему, положил ему руку на плечо.

– Аскот, что если бы ты теперь был охвачен этой раскаленной лавой…

Молодой сорви-голова тотчас прервал его: – Сказать тебе, что было бы, Мармадюк?.. Ты, сделался бы будущим лордом Кроуфордом!

– Но, Аскот…

– Ах, пожалуйста, без нравоучений! я не могу их слышать!..

Он схватил за руки старого унтер-офицера. – Ну, Лоно, как дела? Не пора ли вам выжать наши одеяла, скатать их, горшки пошвырять в бездну, и пойти помаленьку туда, в вечно зеленеющую долину с её кокосовыми орехами и хлебными деревьями?

Старик кивнул головой. – Ничего лучшего, не хотел бы, молодой господин, но это не так-то легко.

– Я вижу море! – воскликнул Антон.

Лейтенант схватился за подзорную трубу, долго смотрел в нее и, наконец, обратился к своим товарищам с довольным видом. – Ну-с, господа, кому угодно поздороваться с нашим кораблем?

– Ах!.. Наш корабль!

Все теснились к трубе. Все эти иззябшие, голодные, измученные усталостью люди, хотели все-таки взглянуть на свой фрегат, на те доски и снасти, которые одни здесь напоминали им далекую родину. Там развевался британский флаг, там, среди этих утлых стен, которым постоянно угрожали бури и ветры, шла до сих пор их жизнь, ныне превратившаяся в цепь самых странных случайностей. Страстное желание вернуться туда вдохнуло новое мужество в этих людей, они простирали руки к своему судну, им хотелось птицей улететь на палубу этого дорогого им судна, качавшегося без руля и без ветрил по воле волн.

– Вперед! Вперед! – кричал Аскот. – Не будем терять времени.

– Стоит ли таскать за собой эти сосуды с водой?

– Непременно! Почем знать, сколько времени нам предстоит еще блуждать?

Одеяла скоро были отчищены и выжаты, затем то же самое сделали с кафтанами и шапками и, наконец, занялись исследованием местности. Где-нибудь должно же найтись ущелье, сбегающее вниз к далекому морю, иначе – все погибло! Никто из них не выдержал бы другой такой ночи во льду, под бурей.

Неебозримое пространство было занято вновь вылившейся лавой, которая уже застывала на поверхности в стеклоподобную кору, рассыпавшуюся в мелкие осколки при малейшем прикосновении, но в глубине еще имела температуру выше точки кипения воды; вероятно, еще много дней пройдет, прежде чем она остынет окончательно. Она образовала движущийся покров над старыми почерневшими и побуревшими слоями лавы, отливала всеми цветами радуги, местами пестрой змеей скатывалась в обрывы… и все-таки, куда хватал глаз, всюду дорогу в желанную долину преграждала лава.

Дальше и дальше уходили наши путники и сбоку от них все по-прежнему расстилалась горячая лава. Местами среди неё, словно островок, возвышался приземистый кустарник, с обуглившимися листьями, и ветками; трупы погибших насекомых усеивали стекловидную поверхность лавы вокруг таких островков. Всюду тишь, дикая неприятная пустыня.

– Но ведь есть же где-нибудь конец этого потока! – утешал Фитцгеральд.

– Да!.. но хватит ли у нас сил дойти до этого конца, вот в чем вопрос.