Из Лондона в Австралию - [91]

Молча, не теряя времени, белые собрали свои немногочисленные пожитки, а также скудную провизию, подаренную им сеньором Рамиро, и приготовились к предстоявшей им печальной церемонии. Когда камни и ветки, которыми был прикрыт труп, были убраны, яркий луч солнечного света упал прямо на лицо убитого короля. Из всех почестей, которые воздал бы ему его народ и которые состояли бы из бальзамирования, причем тело его было бы выставлено в марай, пения гимнов и призывания богов, теперь на долю его не пришлось почти ничего. В честь его не был принесен в жертву ни один человек из низшего класса, никто не рвал на себе одежды, не катался по земле от отчаяния… Вместо всего этого над могилой убитого была прочитана христианская молитва, а затем тело ею, покрытое зелеными листьями, было опущено в землю. Аскот и Антон нарвали множество белых цветов, но здесь, в горах, они не нашли ни каллы, ни роз, но лишь скромные мальвы, которые, как кажется, встречаются на всем земном шаре.

Прошло много времени, прежде нежели белым удалось выкопать заостренными палками, карманными ножами и острыми камнями достаточно большую яму и почти столько же времени потребовалось потом, чтобы закопать в ней тело убитого короля. На острове не водилось таких зверей, которые бы стали откапывать труп, но нашим друзьям казалось несовместным с их чувствами к молодому королю, чтобы прекрасное лицо его подвергалось опасности пострадать от дождей и непогоды. Последнее ложе Ка-Меги должно было предохранить от всяких случайностей.

– Как бы ни называли Тебя многочисленные Твои, не похожия друг на друга, дети, – так закончил свою молитву над могилой короля Фитцгеральд, – как бы ни чествовали Тебя Твои народы, в великолепных ли храмах, осененных крестом, или в марай среди животных и плодов, принесенных Тебе в жертву… услышь наши мольбы, пошли этому умершему мир в его могиле и отпусти ему его прегрешения. Аминь.

Луч солнца упал на могилу, белая бабочка медленно порхала над черными комками земли и потом понеслась, утопая в сияньи голубом, с одного цветка на другой, все дальше… и дальше…

– Теперь мы исполнили свой долг по отношению к нашему другу, – заметил Фитцгеральд, – пора подумать и о самих себе. Прежде всего надо позаботиться о провианте.

– Там неподалеку я видел бататы.

– И хлебные пальмы. Не достает только ягод и апельсинов.

– Пожалуй, и в воде будет чувствоваться недостаток, – заметил унтер-офицер. – Источники реки, которая впадает в море, находятся здесь по близости.

– А выше в горах их, конечно, же будет.

– Зато в вымоинах найдется дождевая вода… Разумеется, среди лавы какие же источники.

В виду этого белые наполнили водой все свои горшки, нарвали орехов, плодов хлебного – дерева и бататов. Вершины горы рисовались своими зубцами высоко на небе над головами путников.

– Вероятно, сегодня мы еще успеем сделать около четвертой части нашего пути, – заметил Аскот. – Дойдем до огненного озера. Туземцы приносят там свои жертвы богине Пеле.

– А следовательно туда ведет более или менее удобная тропинка. Идем!

Связки плодов и сосуды с водой были привешены к длинным жердям, за которые взялись, чтобы нести их, по двое солдат; Мульграв и лейтенант, вооружившись обеими подаренными им винтовками, открыли шествие.

У подножия горы расстилались, утопая в зелени, глубокие долины, по откосам их карабкались козы, разбегавшиеся, подобно пугливым птицам, при приближении к ним путников.

– Надо было бы постараться поймать хоть одну матку с несколькими козлятами, – говорил Антон, стараясь заглушить тоску, которая грызла его сердце, – как знать, придется-ли нам когда-либо покинуть этот остров.

– Ну, зачем так думать, – ответил ему унтер-офицер. – Впрочем, на обратном пути можно будет подумать и об этом; а теперь это было бы преждевременно.

– Посмотрите там на эту небольшую плантацию хлебных деревьев… можно подумать, что над ней потрудились руки заботливого хозяина, такими правильными рядами они рассажены.

– Да, мне кажется, что эта рощица обнесена каменной стенкой, – сказал лейтенант, присматриваясь.

– Совершенно верно! – воскликнул Антон.

– Настоящая стена, вышиной не меньше шести или семи футов!

– Конечно, это сооружение рук человеческих, я даже различаю в нем узкую трещину, которая, вероятно, служит входом в ограду.

– В таком случае, быть может, там найдется и живое существо…

– Без сомнения, и даже не одно!

Лейтенант вооружился подзорной трубой и внимательно осмотрел это странное сооружение. Все стояли кругом в ожидании.

– Ну, что же, Мармадюк?

Фитцгеральд покачал головой. – Странно! – сказал он. – Эта постройка имеет вид небольшой крепостцы. Я вижу каменный дом, стену ограды, лестницу и еще нечто для меня непонятное. Во всяком случае здесь живут люди.

Все по очереди смотрели в подзорную трубу, но никто не мог решить этой загадки, и, наконец, решено было подойти, и если здесь живут люди, то постучаться к ним в дверь.

До этой постройки было еще далеко, а солнце уже сильно припекало. За зеленой поляной снова начинался лес, на опушке которого и находилось загадочное здание; приходилось подыматься все в гору и в гору и это давало себя чувствовать ногам путников.