Из Лондона в Австралию - [187]

Наконец, настал давно желанный последний день похода. Выступили чуть свет и шли все время в гору, пробираясь между глубоким ущельем, с одной стороны, и густой чащей леса – с другой.

– Как только мы взойдем на этот перевал, – объявил Дженкинс, – мы увидим море под ногами.

– Море! Море близко! – разнеслось по всему отряду.

Это известие словно пришпорило людей. Солдаты почти бежали в гору, стараясь обогнать один другого и вот, наконец., открылся перед ними вид на море. На всем его необозримом пространстве, однако, не было видно ни одного паруса, ни одной черной точки, которую можно было бы признать за лодку.

– Где же колония? – спрашивали солдаты наперерыв.

– Она левее! Отсюда не более двух часов ходьбы.

– Надо, однако, условиться относительно плана атаки! – сказал капитан. – Я полагаю, что нам нужно разделиться на несколько отрядов. Ведь колония, конечно, вся деревянная, и ее окружают со всех сторон дикари?

– Да, но на расстоянии выстрела. Вокруг наших блокгаузов местность совершенно ровная, открытая, это все бывшие наши нивы, уничтоженные туземцами. Они расположились лагерем, кругом колонии, заняли также и берег, к которому не подпускают ни одного судна, а выстрелов из орудий негодяи не боятся, ибо ядра непременно долетали бы в колонию. Если бы все шесть шлюпок «Игля» вздумали причаливать, то ни один из солдат не вышел бы на берег. Дикарей здесь тысячи и они засыпали бы их своими убийственными бумерангами.

– Ну, с помощью Неба, попытаемся разогнать эту сволочь, – воскликнул капитан, горя от нетерпения. – Вперед, ребята!

Колонна стала спускаться в долину и скоро все увидали в некотором расстоянии нисенькие крыши блокгаузов. Все было тихо кругом, не слышно было мычания коров, ни кудахтанья кур, ни звука. Конечно, вся живность в колонии давно уже была приедена осажденными или пала под ударами беспощадных туземцев.

Гавань (нынешний Сидней) имела множество рукавов, покрытых бесчисленными островками, окруженными высокими утесами, и представлялась чрезвычайно живописной, особенно теперь, когда она была убрана в свой весенний наряд из всевозможных цветов. Главная бухта далеко входила в твердую землю, местами покрытую высокими старыми деревьями; местами прибой волн ударял в гряду высоких утесов, позади которых расстилался обширный бассейн, гладкий и сверкающий, подобно зеркалу. Эта местность действительно представлялась земным раем, как ее описывали американские моряки, побывавшие здесь.

Ряды хижин дикарей окружали колонию со всех сторон, прячась то за утесами, то за группами старых деревьев или за чащей кустарника. Очевидно, дикари были здесь в безопасности от пуль осажденных, ибо они спокойно занимались своими делами вокруг шалашей, удили рыбу в заливчиках моря, охотились на морских птиц. С виду эти дикари были совершенно такими же, как их родичи, оставленные колонной белых по ту сторону большой болотистой реки.

Вдруг Мульграв начал внимательно присматриваться, приложив руку к глазам в виде козырька.

– У дикарей происходит какая-то тревога! – объявил он. – Они беспокойно бегают взад и вперед, перешептываются, совещаются между собой!

– Мистер Дженкинс, – подозвал его капитан, – давно ли ушел отсюда «Игль»?

– Три дня тому назад, сэр!

– В таком случае весьма возможно, что экипаж его высадился где-нибудь подальше и тоже спешит сюда! Вот было бы счастье, если бы мы разом напали с двух сторон!

– Очевидно, дикари извещены о приближении белых с той стороны, – говорил Мульграв. – Смотрите, как они прыгают, кривляются и потрясают кольями… Все это означает у них предстоящий бой!

Лейтенант Фитцгеральд, давно уже зондировавший в подзорную трубу лесную чащу по ту сторону колонии, вдруг тоже оживился.

– Наши здесь, г. капитан, это несомненно! Я вижу, как сверкают их штыки на солнце…

Он не успел договорить, как на лесной опушке, на которую он показывал, показался дымок, раздался ружейный выстрел, а за ним затрещал беглый огонь, открытый наступавшей с той стороны колонной. Пули пронизывали тонкие крыши и стены туземных хижин, били туземцев, показывавшихся на открытом месте, и многие из них уже валялись в крови, прежде нежели остальные успели вооружиться своими бумерангами и копьями и начади свою воинскую пляску.

– Долой весь багаж! – скомандовал капитан. – Заряжайте ружья!. – Вперед!.. Старайтесь подвигаться за прикрытием!

Все поняли его распоряжения, клонившиеся к тому, чтобы не попасть под огонь штурмующей колонны, которая не знала, что друзья атакуют неприятеля в то же самое время и с противоположной стороны.

Таким образом солдаты, избегая выходить на улицы между хижинами дикарей, быстрыми шагами вышли на открытое поле, где уже кипела рукопашная схватка между туземцами и экипажем «Игля». План этой атаки заключался в том, чтобы занять поле, отделявшее дикарей от колонии, и соединиться с осажденными.

– Не стрелять! – командовал капитан. – В штыки, ребята!

И он бросился вперед со шпагой в руках, а за ним и вся колонна.

– Ура! Ура за старую Англию! – загремели сотни здоровых глоток.

– Ура! – ответил им экипаж «Игля». – Теперь победа за нами!

В первый момент дикари смешались, начали бросаться из стороны в сторону, но всюду попадали на штыки англичан и падали десятками. Бумеранги нельзя было пустить в ход в такой схватке грудь с грудью, неудобно было также действовать и длинными копьями. Конечно, многие из солдат пострадали здесь и пали смертью храбрых, но перевес был решительно на стороне белых и на каждого павшего англичанина приходилось не менее десятка убитых туземцев.