Из Лондона в Австралию - [143]

– Это было бы очень любопытно, мистер Чурчилль. Вероятно, нам придется с ними познакомиться поближе.

– Двойные лодки! – снова крикнули с марса.

– Ну, значит это несомненно дикие!

– Людоеды! – прибавил Мульграв.

– Правда ли это, мистер Чурчилль?

– К сожалению, сэр! Они действительно каннибалы, но только особенные. Они поедают только своих близких родственников, например, муж свою жену.

– Смотри, пожалуй, какие разборчивые! Но те ли это самые дикари, о которых вы говорите, вот в чем вопрос.

– Как только можно будет их разглядеть, я вам дам определенный ответ, сэр.

Весть о приближении неизвестных людей на лодках уже распространилась по всему судну, и сотни глаз с любопытством были устремлены на флотилию, которую несло попутным ветром прямо к кораблю. – Это большие, длинные и узкие челноки, – заметил кто-то.

– И в каждом сидит по нескольку человек!

– Нас окликают! – отозвался марсовой.

– Ну, мистер Чурчилль, не угодно ли вам быть нашим переводчиком.

В числе любопытствующих находился также и Туила. Заложив руки в карманы, он насмешливо смотрел на коричневые фигуры своих единоплеменников. – Дикари! – отозвался он об них с неописуемым высокомерием.

К веселому смеху, который сопровождал эти слова, присоединился и оклик со стороны островитян. До сотни челнов окружили судно со всех сторон, голые дикари размахивали копьями, кричали, перебивали друг друга и показывали руками, что хотят пить. Некоторые поднимали кверху тыквы для воды, опрокидывали их и трясли, показывая этим, что у них вышел весь запас пресной воды.

В каждом челне сидело по пяти шести человек, но кроме того, почти везде на дне лодки виднелась еще седьмая фигура человека, но совершенно неподвижная, обращенная лицом кверху, без всяких украшений и одежды. Это обстоятельство невольно возбудило внимание белых.

– Мармадюк, – сказал Аскот, – видишь ли ты в каждом челноке на дне по распростертому человеку?..

– Я давно уже это заметил, – ответил лейтенант, – и не могу понять, что бы это значило?

– Смотря, смотри! Тот, дикарь с красными цветами в носу преспокойно наступает ногами на лежащего на дне лодки… О! – продолжал он, приглядевшись через подзорную трубку, – представь себе: на дне лодки у него лежит труп!

– И я так думал! – кивнул ему Фитцгеральд.

– Да, я уверен!.. Брр! Это трупы, да притом еще успевшие позеленеть от гниения… На лицах у них несчетное количество мух.

– Сэр! – крикнул штурман. – Эти дикари с Соломоновых островов. Я узнаю их, по их отвратительному безобразию.

Эта характеристика отнюдь не была преувеличением. В челноках копошились люди, ростом словно карлики, с лицами четырнадцатилетних мальчиков, но тупыми и сплюснутыми, без, малейших следов красоты; но за то, несмотря на жалкое телосложение, все они были и ловки и сильны. На них не было никакой одежды, за исключением «маро», т. е. узкого пояса из мочалы; тело у всех было раскрашено полосами белого, желтого и черного цветов. Волосы этих дикарей были свиты в прическу, имевшую форму сахарной головы, и переплетены длинными полосками из кокосовой мочалы, свешивавшимися на спину. В носах, ушах и через губы были продеты разного рода украшения. Красные цветки, раковины улиток, устричные раковины, головки крыс и свиные зубы преобладали среди этих украшений; при каждом движении они качались и стучали, и кроме того не мало затрудняли речь.

На кистях рук и на плечах у всех были браслеты из плоских, белых раковин, а на шее из кокосового лыка.

Все эти бедняки наперерыв показывали свои пустые тыквы и стучали по ним костяшками пальцев. Штурман объяснил, что слово, которое они при этом повторяли, означает: «воды! воды!»

Капитан приказал лечь в дрейф и спустить веревочную лестницу. Мистер Чурчилль тогда пригласил дикарей взойти на судно.

Островитяне подозрительно перешептывались: – Нет ли у вас плода хлебного дерева, отчего вы его нам не покажете в знак мира? – сказал один из них, вероятно, игравший роль вождя. – Мы вас не знаем и не можем судить, какие у вас намерения.

Мистер Чурчилль взял кусок корабельного сухаря и предложил его на тарелке дикарю. – Плодов хлебного дерева у нас, к сожалению, не имеется, но вот тот хлеб, который мы постоянно едим.

По-видимому, дикарь счел это достаточным ручательством за мирные намерения белых, ибо по знаку его все дикари кошками полезли на фрегат и с умоляющим видом начали протягивать матросам свои пустые тыквы.

– Смотрите, не давайте им пить из нашей посуды, – предупреждал капитан. – Они все не только грязны до последней степени, но еще и в какой-то подозрительной сыпи.

– У них шишки и рубцы по всему телу.

– Но может быть это и не заразительно? – заметил штурман.

– Все равно… береженого и Бог бережет!

Тыквы дикарей были наполнены водой и после того, как бедняки утолили свою жажду, они разошлись по всему судну и с любопытством рассматривали каждую мелочь. «Что это?» так и раздавалось отовсюду. «Для чего это? Подарите мне это?»

Штурман неусыпно следил за ними. – Ничего нельзя трогать! – твердил он дикарям. – Все эти вещи – табу!

– А где же ваш король? Мы его не видим!

Мистер Чурчилль указал на капитана. – А вот он! Не старайтесь же ничего красть у нас, иначе вам будет плохо.