Из Лондона в Австралию - [137]

Матросы украдкой переглянулись. – А приходилось вам, мистер Мульграв, прежде видать таких чудовищ?

Унтер-офицер пожал плечами. – Таких ли, или не таких, а видывал, ребята!

– О! вы должны нам рассказать это, сэр!

Старик прижал пальцем табак в своей носогрейке и прислонился спиной к стенке камбуза. – Да? – сказал он, смеясь. – Должен?

– Разумеется, сэр, должны!

Все уже предвкушали удовольствие и с довольным видом переглядывались. Унтер-офицер пускался в свои россказни только когда бывал в хорошем расположении духа, но всегда при этом врал так забавно и нагло, что все получали большое развлечение.

– Трогайте же, сэр, отчаливайте!

– Но, ребята, кроме того приключения с акулой, о котором я уже рассказывал, других у меня не было!

– Все равно, сэр, рассказывайте!

Матросы все сидели с трубками в зубах, скинув свои куртки и засучив рукава. Руки их были заняты сдиранием шкуры с убитого животного, а уши они навострили, чтобы слушать драгоценное редкостное лганье унтер-офицера, которое он умел примешивать к своим действительно разнообразным приключениям. Кто не знал его, тот верил чистосердечно, что часть его рассказов была несомненной правдой.

И сегодня матросы подталкивали друг друга локтем: «дескать, слушайте только, ребята!»

– Собственно говоря, ничего особенного не было, – начал старик, – а я вспомнил, что видел в совершенно таком же положении одного белого медведя. С ним случилось почти то же, что с рыбой, которую вы потрошите теперь.

– Белый медведь! Где же это было, мистер Мульграв?

– Гм!.. Да не особенно далеко от северного полюса, ребята!

– Ну, разумеется! Дальше, дальше!

– Плохое было тогда время для нас, – продолжал старик, задумчиво качая головой. – Мы находились с ученой экспедицией в северном ледовитом океане… было, конечно, страшно холодно, наше судно отстало от других и попало между двумя ледяными горами… ну, лучше не рассказывать всех ужасов, что мы тогда пережили. Все люди, до последнего юнги, до последней крысы на корабле, погибли в ледяных недрах моря.

– И вы с ними, мистер Мульграв? – спросил совершенно серьезно один из матросов.

Все засмеялись и даже сам рассказчик принял эту насмешку с довольной улыбкой. – Я-то уцелел, мой милый, на мою долю судьба приберегала еще одно маленькое приключение с белой медведицей.

– А, так этот медведь был медведицей?

– Да, сын мой. Когда наше судно раздавили ледяные горы, я как раз был на охоте за лисицами. Страшный грохот и треск от раздавленного судна прямо оглушил меня. Особенно ужасно было, что каждый из товарищей, в то время, как ему ломало ребра льдом, кричал мне жалобно: – Прощай, Мульграв! – В таком печальном настроении, вы понимаете, что мне, как чувствительному человеку, было не до того, чтобы смотреть в оба и таким-то образом маленький челнок, в котором я отправился на охоту, затянуло льдом и он примерз. Вот-то было страшно, когда на меня стало наносить льдины, ребята!

– А на льдинах и была медведица, сэр?

– Не торопись, ты, долгоносый разиня! И не сбивай меня, слышишь?.. Так вот когда лед примерз к моему челноку, я и не мог двинуться на нем ни взад, ни вперед. Долго раздумывать было нечего, отчаяваться не в моем характере. Я вышел из челнока, пошел пешком, и скоро мне попалась ледяная гора, которая совершенно годилась для жилья. В ней было много пещер, гротов и берлог, даже погреба были, и в них нечто в роде фонтана… Вода в нем, конечно, была соленая, но в ней постоянно попадалась рыба… только знай выбирай.

– Великолепно, – заметил один из матросов, – а жарили ее вы, вероятно, на лучах северного сияния, не так-ли, старина?

– Если вы мне не верите, – пожал старик плечами, – то я, пожалуй, могу…

– Глупости, папа Мульграв, глупости! Мы все тебе верим!

– И не ошибаетесь: все так и было, как я рассказываю, ребята. Набрал я рыбы и стою в недоумении, что с нею делать, как вдруг слышу в партере моего ледяного дворца странный рев, какую-то возню и топотню, и как раз в той комнате, которую я для себя занял… Бегу туда и вижу, что громадный белый медведь протиснул голову в одну из трещин в стене и застрял, не может двинуться ни туда, ни сюда. Как он ни рвался, ни метался, не тут-то было, его чудовищная голова плотно засела во льду. Я тотчас выбежал и осмотрел тело непрошеного гостя, торчавшее снаружи горы. Вот так махина, чорт возьми! в нем было в длину не менее десяти футов… Никогда я не видывал ничего подобного! А возле старухи копошился совсем еще молоденький медвежонок, питавшийся еще материнским молоком. Ну, я-то оказался попроворнее его! Пока мать стояла спокойно, воображая, что кормит своего детеньшша, я ее отлично выдоил и вдоволь напился теплого молока. А малышу я давал изрезанную на части сырую рыбку, и впоследствии он так привык ко мне, что бегал за мной как собачка. Жаль только, что вся эта идиллия не долго длилась, пришла оттепель, а там подошло другое судно нашей экспедиции и забрало меня с таявшей ледяной горы. Моя медведица с её медвеженком были очень тронуты разлукой, они научились подавать мне лапу, как благовоспитанные собаки, и когда, стоя уже на палубе, я в последний раз махнул им платком, то я отлично видел, что они со слезами бросились друг-другу в объятия.