Из Лондона в Австралию - [131]

Здесь один из арестантов лежал мертвый с раздробленным черепом, там другой, загнанный в тупик между двумя рядами хижин, не имея возможности двинуться ни взад, ни вперед, все, еще не терял безумной надежды на спасение. Он поспешно разбрасывал жалкия постройки, заграждавшие ему путь к свободе, стены их трещали по всем швам, целые облака пыли и соломы летели ему в глаза, но гибкий бамбук только гнулся, а не ломался, пробраться через него было невозможно, хотя у несчастного были уже все руки в крови.

Он долго озирался на приближавшихся к нему англичан, бросая на них взгляды, полные ненависти.

Лицо его было по истине страшное, до того оно было искажено ненавистью и ужасом… в нем было что-то скорее дьявольское, нежели человеческое, и при взгляде на него сердце замерло бы даже у самого храброго человека.

Случайно глаза этого арестанта встретились с глазами Антона, и на секунду взоры их были прикованы друг к другу.

– Маркус! – воскликнул юноша в испуге.

– Я вовсе не Маркус! – бешено крикнул беглец и губы его покрылись пеной. – Вы ошибаетесь, ошибаетесь… Тот, кого вы ищите, не здесь.

– Сдавайся, – крикнул ему унтер-офицер, – сдавайся!.. Или смерть! Раз… два…

– Будьте вы прокляты!..

Маркус вдруг совершенно неожиданно изменил свою тактику. Бросив полуразрушенные стены хижины, он с ловкостью акробата, пригнувшись к земле, шмыгнул под ноги солдат. Не ожидавшие такого маневра, матросы не успели схватить его, двух из них он опрокинул сильным ударом под коленки, и как заяц бросился бежать.

Но пуля догонит самого искусного бегуна. С секунду Маркуса было не видно между хижинами, но затем волей неволей пришлось бежать по открытому месту, и он не оборачиваясь летел, куда глаза глядят.

– Стой! – крикнул ему еще раз унтер-офицер, – не то буду стрелять!

Маркус, не отвечая ни слова, несся стрелой к пальмовой роще.

Выстрел раздался, гром его затерялся в общем грохоте битвы, но результаты не замедлили обнаружиться, Маркус несколько раз перевернулся, затем упал ничком и остался недвижим. Пуля пробила ему голову.

Охота человека на человека между тем продолжалась. Одни арестанты попадались, в плен, другие, предпочитавшие смерть, погибали, подобно Маркусу, и, наконец, дело стало лишь за последним, десятым.

Шесть человек уже стояли в сторонке, связанные по рукам и по ногам, в крови, с обезображенными лицами, отупевшие от горя и досады, трое были убиты, не доставало десятого.

– Я знаю, кого недостает, – сказал Фитцгеральд.

– Это Торстратена.

– Голландца?

– Да!

– Ищите же его. Это самый зловредный.

И снова началась беспощадная травля под гром жестокой битвы между туземцами и солдатами. – Да, полно, был ли здесь голландец? – спросил кто-то из матросов. – Видел ли его кто-нибудь?

– Я знаю, что белых здесь было десятеро!

Антон молчал. Он-то знал, что Торстратен здесь, но у него не хватало силы выдать человека, хотя бы и преступника, который, однако, давал ему кров и кусок хлеба в то время, когда он погибал с голода.

Он беспокойно посматривал по сторонам. Если бы этому проходимцу с ловкими манерами, умеющему прикидываться знатным барином, и удалось бы бежать, то что за беда?

– Ищите, ребята, ищите! – настаивал унтер-офицер, – Подумайте о бедном мистере Робертсе и постарайтесь, чтобы кровь его не осталась неотомщенной.

– Быть может Торстратен убежал в лес?

– Нет, нет, этого быт не может. Лучше загляните ка под обломки этого шалаша.

Солдаты повиновались. Полуобвалившаяся крыша хижины была приподнята и под неи оказалась целая груда циновок, ветвей, сухих листьев.

– Есть тут кто-нибудь? – крикнул унтер-офицер.

Ответа не было.

Кто-то ткнул в кучу прикладом… и ощупал им нечто твердое… подвижное. Ха, ха! Что-то мягкое, живое… это человек!

Солдаты разбросали кучу прикладами. – Белая кожа! – смеялся один из них, схватив тело за руку и с силой потянув его.

– Не с господином ли Торстратеном имею честь?.. Пожалуйте-ка сюда, господин!

Сердце Антона забилось. Неужели несчастный, которому он обязан жизнью, действительно найден под этой грудой? Ведь, как бы то ни было он видел от него только добро!

– Г-н Торстратен! – невольно воскликнул он. – Г-н Торстратен! Сдавайтесь!

Сбросили еще пару другую жердей и вот показалось бледное лицо… голландца, а спустя мгновение, высвободившись из-под последней циновки, он предстал и всей своей персоной перед своими преследователями. Отчаяние его было так велико, что он не мог вымолвить ни слова…

Солдаты отвели его к остальным арестантам, он беспрекословно машинально повиновался и позволял делать с собой все, что угодно.

– Г-н Торстратен! – шепнул Антон. – Это я!

– Да, мой мальчик… я узнал тебя… Ах, это быстро пролетевшее время свободы делает возвращение в рабство еще ужаснее…

Он пожал руку Антона и затем дал связать себя. – Может быть в другой раз будет больше удачи! – пробормотал он по-голландски с приливом прежней своей несокрушимой энергии.

В то время как несколько человек солдат, окружив арестантов, вывели их с поля сражения, в другом пункте его разыгрывался заключительный акт драмы. Солдатам было приказано щадить короля и взять его живым, для того чтобы судить по всем правилам. Но задача эта оказалась не из легких. Ша-Ран с необыкновенным искусством отбивался от нападающих.