Тянутся по небу тучи тяжелые.
Скучно в Париже, мой друг!
С визгом красотки качаются голые,
Не озирайся вокруг!
Жена Минского, известная в свое время поэтесса Виленкина, проживала с ним в Париже, но в «Академии» никогда не выступала. У них на квартире был собственный салон, где читали стихи приезжающие из Петербурга Ахматова, Кузмин. У нас в «Академии» эти поэты не выступали.
В «Академии» я вновь встретилась с Ильей Эренбургом, которого потеряла из виду в последние годы. Эренбург в то время увлекался стихами Франсиса Жамма, не раз он читал в «Академии» свои переводы из него.
Я тогда не знала, как Эренбургу удается ежегодно выпускать по сборнику стихов, да еще организовывать издание журналов (он сам написал об этом в воспоминаниях «Люди, годы, жизнь»). Как раз в то время Эренбург начал издавать в Париже ежемесячный сборник стихов «Вечера». После того, как я прочла в «Академии» свои стихи, он предложил мне дать их для «Вечеров». Так мои стихи впервые попали в печать. Они вошли во второй выпуск «Вечеров», где были напечатаны также стихи Веры Инбер и Михаила Зенкевича.
О выступлении в «Академии» Оскара Лещинского я уже рассказывала. Помню и молодого московского рабочего Михаила Герасимова, декламировавшего риторические и пылкие стихи о революции (после революции он стал известным поэтом «Кузницы»). Герман Данаев выступал в Академии только до осени 1913 года, когда он уехал в Женеву кончать свой юридический факультет.
У меня набралось довольно много стихов к тому времени, когда я дала их Эренбургу. Я была единственной женщиной-поэтом из постоянно живущих в Париже русских, мои стихи нравились, и меня постоянно просили выступать на вечерах «Академии», что я и делала с удовольствием. По окончании вечера шумная ватага отправлялась провожать друг друга по домам.
Шел четырнадцатый год. Мы были молоды, полны задора и надежд, и, конечно, не догадывались о том, какие испытания ждут нас впереди.
Публикация и подготовка текста
М. Полонского и Б. Фрезинского
