Из истории старообрядцев на польских землях: XVII—ХХ вв. - [20]
Фото 2. Удары в колокол и в било. Водилки
Период относительной религиозной терпимости во второй половине XVIII в. в России способствовал сближению некоторой части старообрядцев с официальной православной церковью, что в итоге привело к возникновению нового религиозного течения, именуемого «единоверием».
Единоверие представляло собой своего рода унию части поповцев с официальной церковью. Идея союза зародилась в 1783 г., инициатором был стародубский дьяконовец Никодим. Эта идея получила полную поддержку губернатора Украины графа Петра Румянцева. После нескольких неудачных попыток приглашения епископа Никодим обратился к властям с просьбой позволить рукоположить в епископы для старообрядцев епископа-великоросса, который был бы непосредственно подчинен Синоду и задача которого заключалась бы в рукоположении старообрядческих священников по древнему чину.
В 1784 г. Никодим умер и переговоры были прекращены, но в 1789 г. специальным указом Екатерина II поручила таврическому архиепископу назначить священников, которые могли бы совершать богослужения по старыми книгам для старообрядцев Нижегородской и Черниговской губерний. Возникновение унии было законодательно оформлено в Москве т. н. пунктами единоверия митрополита Платона и утверждено 27 октября 1800 г. царем Павлом. В силу этого закона отказ старообрядцев от совершения обрядов по книгам Никона не считался ересью, но переход православных в единоверие был запрещен [Собрание постановлений 1863: 8—17; Ивановский 1889: 210–214; 221–223; Dębiński 1910: 34–35]. Большинство старообрядцев, в особенности беспоповцев, все же сторонились единоверия, считая его ловушкой правительства, поэтому в начале XIX в. единоверие не получило большого распространения. Количество единоверческих приходов увеличилось только при императоре Николае I, когда возобновились преследования старообрядцев. Часть старообрядцев, в основном приобретших капитал, из опасения потерять свои предприятия сами приняли единоверие, других вынудили перейти в единоверие силой, предводители старообрядцев были отправлены в ссылки. В 1854 г. единоверие проникло даже на Преображенское кладбище. Усилившиеся репрессии со стороны властей привели к закрытию известных старообрядческих центров по всей стране, что стало причиной отъезда за границу многих выдающихся руководителей старообрядчества [Ливанов 1870: 474–481; Ивановский 1889: 229; Любомиров 1924: 121–123; Рындзюнский 1950: 246; Бонч-Бруевич 1959: 268–269]. В середине XIX в. зарубежные старообрядческие центры в Турции, Австрии и на Мазурах (Восточная Пруссия, ныне Польша) получили настолько важное значение, что под их влиянием нашлись даже старообрядцы, проживающие в России.
В 1846 г. поповцам в Австрийской империи (на территории Буковины, в Белой Кринице, ныне СССР) при поддержке турецких эмигрантов удалось пригласить из Константинополя лишенного кафедры боснийского митрополита Амвросия, давшего начало новой, т. и. Белокриницкой иерархии. <Выдержки из царьградских донесений, касающихся староверов, за 1845–1848 гг. хранятся в Библиотеке Чарторыйских в Кракове (Rps. 5354, 44 с.). См. также: Кельсиев 1860: 139–165; Субботин 1866-67: 105–140; Gorzkowski 1881; Rawita-Gawroński 1911: 223–224> Представители духовенства, рукоположенные в Белой Кринице, вскоре появились в России и были приняты старообрядцами, объединенными вокруг Рогожского кладбища, которое и в настоящее время является крупнейшим старообрядческим центром в Москве. Появление старообрядческих священников, именуемых «австрийцами», значительно уменьшило влияние единоверческой церкви в России.
Глава III
Переселение старообрядцев на территорию бывшей Речи Посполитой
Эмиграция русских жителей в случае возникновения серьезных конфликтов на родине была явлением частым, известным со времен Киевской Руси. Чаще всего эмигранты выбирали путь, который вел «за литовский рубеж», а граница с Литвой в конце XVII в. находилась недалеко от Москвы. В XVI в. этот рубеж преодолели князь Андрей Курбский, московский печатник Иван Федоров и многие другие беженцы. Тем же самым путем воспользовались и преследуемые государственными властями старообрядцы. Поначалу границы они не пересекали, а селились непосредственно рядом с ней: беспоповцы преимущественно на северо-западной окраине, на южно-западной – поповцы [Андреев 1870: 138].
Старообрядцы-поповцы, происходившие главным образом из московских посадских и стрелков, направлялись чаще всего в украинское Стародубье. Им была известна эта территория, так как с давних времен Стародубье с Москвой объединяли прочные торговые связи. В XVII в. Стародубье переживало период активного заселения. Польские землевладельцы упорно стремились к освоению этих угодий, принимая всех прибывших на выгодных условиях. Украинские казаки, попавшие под власть Москвы, также были крайне заинтересованы освоением Стародубья [Лилеев 1893: 23–24, 68–69, 88; Лазаревский 1888: 3–4, 113–114]. Скорее всего, первые старообрядцы появлялись тут поодиночке, еще до того, как Стародубский повят по условиям заключенного в 1667 г. Андрусовского перемирия был присоединен к Московскому государству.
