Из истории гуситского революционного движения - [110]
В заключение хочется еще раз подчеркнуть, что многие из важнейших идей гуситов — идея возврата к ранней христианской церкви в преобразованном виде, идея дешевой церкви, положение о том, что источником истины является «священное Писание», а не «священное предание», — которые встречались прежде в еретических движениях в Европе, несколько позднее выступят и в общеевропейской реформации XVI в. Следовательно, с этой точки зрения гуситское движение, в том числе в некоторой мере и деятельность умеренных гуситов, способствовало развитию реформации XVI в.
Могучее народное движение, вылившееся в гуситские войны, стало неисчерпаемым источником лучших традиций чешского народа. Известно, как высоко ценили лучшие традиции различных народов классики марксизма-ленинизма. Ф. Энгельс в предисловии к «Крестьянской войне в Германии» с гордостью говорит о революционных традициях немецкого народа. В. И. Ленин с горячим одобрением вспоминал декабристов, революционных русских демократов и первых большевиков, поднимавших революционное движение в землях России.
Гуситские революционные традиции питали освободительные чаяния трудящихся масс Чехии. Они вдохновляли их на борьбу с феодализмом, с абсолютизмом и чужеземным угнетением во времена Габсбургов. В годы второй мировой войны эти традиции воодушевляли чешский пролетариат и крестьянство на самоотверженную борьбу против немецкого и чешского фашизма. Революционная деятельность таборитов воодушевляла чехов и словаков на борьбу за народную демократию и позднее — на строительство социализма.
Гуситское революционное движение нашло широчайший отклик во многих европейских странах, горячее сочувствие широких слоев крестьянства, плебса, бюргерства, даже низшего дворянства и вызвало неоднократные попытки подражания. Об этом свидетельствуют многочисленные сообщения современников — хроники немецких городов, письмо кардинала Юлиана Чезарини, письма Владислава и Витовта, папы Мартина V, императора Сигизмунда, материалы Базельского собора, решения провинциальных синодов различных католических стран Европы, протоколы инквизиции в Германии и других европейских государств. Обширная литература о гуситских откликах вне Чехии указана частично в первой главе, поэтому я остановлюсь лишь на общем значении гуситских идей и практики в развитии тогдашней Европы.
Выдающееся значение чешской крестьянской войны XV в. вытекало из самого характера движения, глубины его антифеодальной направленности, из размаха антикатолической и национально-освободительной борьбы, борьбы, которую вел чешский народ. Как мы уже отмечали в одной из статей[966], чешская крестьянская война была самым мощным антифеодальным движением в средневековой Европе в период до XVI в. Она была значительно глубже и длительнее революционных плебейских и крестьянских движений в Англии, Франции, Фландрии, Германии, Испании XIV–XV вв. Впервые в мировой истории в Таборе осуществлялась попытка создать общество без классов и сословий, без имущественного неравенства, на основе принципов потребительского коммунизма.
Табориты покушались на феодальную собственность, на всю систему феодальных общественных отношений. Впервые в таких широких размерах и с такими существенными результатами была проведена секуляризация церковных земель. Достигнуто было на некоторое время заметное улучшение положения крестьянства. Порваны были цепи, которыми чешские земли были прикованы к папской курии. Широкое распространение гуситских идей в Европе и успехи движения внутри чешских земель нанесли серьезный удар по идеологическому могуществу римско-католической церкви и подорвали и без того пошатнувшийся ее авторитет. В числе основных задач чешского движения стояла задача реформации католической церкви и создания церкви национальной, чешской — задача, которую многие другие европейские страны будут решать в XVI столетии.
Специфической чертой чешского движения являлся его национально-освободительный характер, что также выводило его за пределы задач, обычно решавшихся в крестьянских восстаниях и войнах средневековой Европы. Эта сторона гуситского движения нашла особенно значительные отклики в тех странах, которые также стремились добиться ликвидации чужеземного засилья.
Чешское революционное гуситское движение имело огромное влияние на общественную жизнь остальной Европы.
1) Оно содействовало дальнейшему обострению и углублению социального, антифеодального движения, появлению новых и более значительному развитию прежних, уже испытанных форм классовой борьбы, подъему на новую ступень различных форм оппозиции феодализму.
Крупнейшим положительным итогом гуситского движения является зарождение и развитие гуситской идеологии, прошедшей сложнейшую эволюцию от народных еретических сект и выступлений Конрада Вальдгазура, Яна Милича, Матея из Янова, Фомы Штитного к Яну Гусу и его ближайшим соратникам и единомышленникам Иерониму Пражскому, Якоубеку из Стржибра и другим.
Исключительное значение имело зарождение и оформление идеологии плебейско-крестьянского лагеря таборитов, таборитского хилиазма. Как и учение Яна Гуса, хилиазм таборитов возник прежде всего на национальной чешской почве. Однако он также испытал большое влияние народных сект всей тогдашней Европы.
Для истории русского права особое значение имеет Псковская Судная грамота – памятник XIV-XV вв., в котором отразились черты раннесредневекового общинного строя и новации, связанные с развитием феодальных отношений. Прямая наследница Русской Правды, впитавшая элементы обычного права, она – благодарнейшее поле для исследования развития восточно-русского права. Грамота могла служить источником для Судебника 1497 г. и повлиять на последующее законодательство допетровской России. Не менее важен I Литовский Статут 1529 г., отразивший эволюцию западнорусского права XIV – начала XVI в.
Гасконе Бамбер. Краткая история династий Китая. / Пер. с англ, под ред. Кия Е. А. — СПб.: Евразия, 2009. — 336 с. Протяженная граница, давние торговые, экономические, политические и культурные связи способствовали тому, что интерес к Китаю со стороны России всегда был высоким. Предлагаемая вниманию читателя книга в доступной и популярной форме рассказывает об основных династиях Китая времен империй. Не углубляясь в детали и тонкости автор повествует о возникновении китайской цивилизации, об основных исторических событиях, приводивших к взлету и падению китайских империй, об участвовавших в этих событиях людях - политических деятелях или простых жителях Поднебесной, о некоторых выдающихся произведениях искусства и литературы. Первая публикация в Великобритании — Jonathan Саре; первая публикация издания в Великобритании этого дополненного издания—Robinson, an imprint of Constable & Robinson Ltd.
Книга посвящена более чем столетней (1750–1870-е) истории региона в центре Индии в период радикальных перемен – от первых контактов европейцев с Нагпурским княжеством до включения его в состав Британской империи. Процесс политико-экономического укрепления пришельцев и внедрения чужеземной культуры рассматривается через категорию материальности. В фокусе исследования хлопок – один из главных сельскохозяйственных продуктов этого района и одновременно важный колониальный товар эпохи промышленной революции.
Спартанцы были уникальным в истории военизированным обществом граждан-воинов и прославились своим чувством долга, готовностью к самопожертвованию и исключительной стойкостью в бою. Их отвага и немногословность сделали их героями бессмертных преданий. В книге, написанной одним из ведущих специалистов по истории Спарты, британским историком Полом Картледжем, показано становление, расцвет и упадок спартанского общества и то огромное влияние, которое спартанцы оказали не только на Античные времена, но и на наше время.
В книге сотрудника Нижегородской архивной службы Б.М. Пудалова, кандидата филологических наук и специалиста по древнерусским рукописям, рассматриваются различные аспекты истории русских земель Среднего Поволжья во второй трети XIII — первой трети XIV в. Автор на основе сравнительно-текстологического анализа сообщений древнерусских летописей и с учетом результатов археологических исследований реконструирует события политической истории Городецко-Нижегородского края, делает выводы об административном статусе и системе управления регионом, а также рассматривает спорные проблемы генеалогии Суздальского княжеского дома, владевшего Нижегородским княжеством в XIV в. Книга адресована научным работникам, преподавателям, архивистам, студентам-историкам и филологам, а также всем интересующимся средневековой историей России и Нижегородского края.
В 403 году до н. э. завершился непродолжительный, но кровавый период истории Древних Афин: войско изгнанников-демократов положило конец правлению «тридцати тиранов». Победители могли насладиться местью, но вместо этого афинские граждане – вероятно, впервые в истории – пришли к решению об амнистии. Враждующие стороны поклялись «не припоминать злосчастья прошлого» – забыть о гражданской войне (stásis) и связанных с ней бесчинствах. Но можно ли окончательно стереть stásis из памяти и перевернуть страницу? Что если сознательный акт политического забвения запускает процесс, аналогичный фрейдовскому вытеснению? Николь Лоро скрупулезно изучает следы этого процесса, привлекая широкий арсенал античных источников и современный аналитический инструментарий.