Из города на Неве: Мореплаватели и путешественники - [97]

Получив звание лекаря, Павловский поехал к отцу в Борисоглебск. Там он познакомился с Анастасией Степановной Кетовой. Они полюбили друг друга и поженились. Анастасия Степановна имела гимназическое образование и, когда вместе с мужем приехала в Петербург, стала работать в школе глухонемых при Военномедицинской академии.

В Петербурге Павловский получил назначение на должность младшего врача 1-го Финляндского стрелкового полка, но Холодковский стал усиленно ходатайствовать о привлечении его к научной работе в академии. Ведь не так часто встречаются столь одаренные люди да к тому же еще и удивительно работоспособные. При этом у обоих было много общего в области не только научных, но и литературных интересов.

Николай Александрович добился, что Павловского прикомандировали «в потребность кафедры зоологии и сравнительной анатомии». Павловский оправдал надежды учителя. Трудился с энтузиазмом и не только выполнял все задания, но одновременно работал прозектором кафедры гистологии Психоневрологического института. Там он изучал строение ядовитых желез скорпионов, пауков, многоножек и других членистоногих.

К 1912 году Павловский получил должность штатного ассистента кафедры зоологии и сравнительной анатомии академии, стал вести занятия со студентами. В 1913 году он защитил диссертацию и получил звание доктора медицины. Его единогласно избрали приват-доцентом.

Павловского направляют за границу. В странах Западной Европы он должен ознакомиться с постановкой научно-исследовательской работы в зоологических институтах и музеях. Надо выполнить еще одно непростое задание: в Алжире, Тунисе и северных районах пустыни Сахары собрать африканских скорпионов. Обычных скорпионов — буро-желтых, с темными пятнами и продольными полосами на спине — сколько угодно и в России. Они водятся на Кавказе, в Нижнем Поволжье, в Средней Азии. Африканские же имеют свои особенности.

Павловский начал готовиться к путешествию. Надо было продумать, как привезти «заморских» скорпионов живыми и здоровыми. Они очень ядовиты, значит, необходимо тщательно изолировать их от окружающих во время переезда. Евгений Никанорович придумывает специальный ящик, где и скорпионам будет удобно, и людям рядом с ними спокойно. Позже он опишет его устройство в одной из статей. Это будет первым изобретением ученого.

В начале июня 1914 года Евгений Никанорович уже в пути. Во время остановки в Берлине он осматривает зоологический и морской музеи, встречается с немецкими учеными. Никто из них и не предполагает близкой войны, беседы носят дружественный, откровенный характер. Все искренне хотят помочь русскому коллеге.

Останавливался Павловский и в Цюрихе, побывал в старинном университете с его хорошо оснащенными лабораториями, гигантскими аквариумами. А дальше — Милан, Генуя, Монако, Ницца, Марсель. Всюду — осмотры научных учреждений, дружеские встречи с учеными.

На пароходе ученый приезжает в Алжир, оттуда — на автобусе до оазиса Бу Саада. В конце июня в этих местах уже стояла неимоверная жара. Можно работать только с раннего утра. Поэтому приходилось подниматься в пять.

Жители вскоре узнали, что человеку из далекой России нужны скорпионы, стали их ловить и приносить. Однако работать становилось все труднее, а нужного количества скорпионов набрать все же не удалось. Пришлось ехать поездом в другой оазис — Бискра — на юге страны.

Далее его путь лежал в Тунис. Здесь работал знаменитый французский бактериолог и паразитолог Шарль Николь, директор Пастеровского института. Как же интересно было с ним беседовать! Оказалось, Николь исследует причины заболевания сыпным и возвратным тифом. Он старше Павловского на восемнадцать лет и уже известен как ученый, доказавший, что возбудителем сыпного тифа является платяная вошь. Евгений Никанорович рассказывал французу о своих исследованиях ядовитых животных. При этом он посетовал на недостаточное количество собранных им скорпионов. Николь слушал Павловского внимательно; с симпатией разглядывал этого «блондина-гиганта с длинными волосами и большой бородой, с видом приветливым, застенчивым, смущенным», — как он писал впоследствии. И — о счастье! — преподнес Евгению Никаноровичу прямо-таки бесценный подарок: восемьдесят живых африканских скорпионов!

На пассажирском судне Павловский отправляется в Марсель, оттуда в Россию. Переезд тревожен. Несмотря на все предосторожности, пассажиры уже проведали о содержимом ящиков, забеспокоились. Но, пожалуй, гораздо больше скорпионов их волнуют немецкие подводные лодки. Началась первая мировая война.

К счастью, Павловский довез скорпионов до Одессы вполне благополучно, а оттуда — в Петербург, в лабораторию.

Следующее лето 1915 года вновь застало его в экспедиции, на этот раз — в Средней Азии, в городе Перовске Сырдарьинской области (теперь Перовск — город Кзыл-Орда Казахской ССР). Здесь Евгений Никанорович вновь собирал скорпионов, а также изучал причины заболевания малярией. «Малярия в ту пору была распространенной болезнью, — писал он, — против нее не принималось никаких мер. Правда, на воздухе жители спали под пологами, но в таких случаях имелась в виду защита от комаров вообще, а не от малярийных в частности. Предохранительной хинизации здесь не существовало. Хиной пользовались тогда, когда появлялись приступы болезни. Хина, как и другие лекарства, здесь была дорогой. Все это в связи с отсутствием врачебной помощи и ознакомления населения с причинами болезни являлось неблагоприятным обстоятельством, немало содействовавшим развитию болезни. Были места еще худшие, где явных маляриков среди населения имелось свыше 50 процентов».