Из царства мертвых - [21]

Поднявшись с колен, она перекрестилась, обратившись к алтарю. Флавьер взял ее под руку.

— Давайте лучше выйдем отсюда. Мне тяжело видеть вас в таком состоянии.

— Да… На воздухе мне станет лучше.

Они прошли мимо старенькой исповедальни. Флавьер пожалел, что не может заставить Мадлен зайти туда. Как раз священник ей и нужен. Священники обязаны забывать обо всем, что узнают на исповеди. А он сам смог бы забыть, если бы она ему доверилась?

Он услышал, как она в потемках ощупью ищет щеколду. За дверью оказалась винтовая лестница.

— Вы ошиблись, Мадлен… Это лестница на колокольню.

— Я хочу посмотреть, — сказала она.

— Нам уже некогда.

— Всего на минуту!

Она уже поднималась по лестнице. Колебаться дольше было нельзя. Преодолевая отвращение, он поднялся на несколько ступеней, цепляясь за засаленную веревку, служившую перилами.

— Мадлен! Не так быстро!

Его голос загудел, отражаясь от тесных стен коротким эхом. Мадлен не отзывалась, но он слышал, как стучат по ступенькам ее туфельки. Выйдя на узкую площадку, Флавьер посмотрел вниз. Он увидел верх своей «симки» и за стеной тополей поле, на котором, повязав косынками волосы, работали женщины. На мгновение к горлу подступила тошнота. Отойдя от бойницы, он стал подниматься еще медленней.

— Мадлен!.. Подождите же!

У него участились дыхание. В висках стучало. Ноги не слушались. Снова лестничная площадка. Он держал перед глазами ладонь, чтобы не видеть пустоты, и все равно ощущал ее слева от себя, там, куда свисали веревки от колоколов. Над раскаленными камнями башни с карканьем взлетели вороны. Ему ни за что не спуститься отсюда!

— Мадлен!

У него сорвался голос. Неужели он так и будет кричать, как ребенок, испугавшийся темноты? Выщербленные посредине ступени становились все круче. Слабый свет сочился сквозь третью бойницу у него над головой. Значит, скоро снова будет площадка. Тогда ему не справиться с головокружением. Он не сможет удержаться и взглянет вниз; на этот раз вершины деревьев окажутся под ним, а «симка» превратится в крошечное пятнышко. Со всех сторон на него нахлынет воздух и понесет его, как волна… Еще один, два шага — и он наткнулся на дверь. Лестница продолжалась за ней.

— Мадлен! Откройте!

Он тряс ручку, стучал по дереву кулаком. Зачем она заперла дверь?

— Нет! — крикнул он. — Нет, Мадлен… Не делайте этого! Послушайте меня!

В вышине откликнулись колокола. Они придавали его голосу звучность металла, повторяя «меня» с нечеловеческой торжественностью. Обезумев от страха, он взглянул на дверь. Она была как раз посредине площадки.

Может, ее можно обойти снаружи? Да, вокруг колокольни шел узкий карниз. Тяжело дыша, он смотрел на него как зачарованный. Взгляд погружался в бездонную синеву… Кто-нибудь другой смог бы здесь пройти… Но не он! Он упадет… разобьется… Ах!.. Мадлен… Он вопил, как зверь, запертый в каменной клетке. Ему ответил крик Мадлен. Окно на миг заслонила какая-то тень. Зажав кулаками рот, он считал — как считал в детстве, сколько времени пройдет между молнией и громовым раскатом. Внизу послышался короткий глухой удар. Глаза заливал пот. Он твердил, как умирающий: «Мадлен… Нет! Мадлен…» Он вынужден был присесть. Переползая со ступеньки на ступеньку, начал спускаться, не в силах сдержать стон ужаса и отчаяния. Добравшись до первой площадки, он на коленях подполз к бойнице и отважился высунуть голову. Перед ним, слева от колокольни, тянулось старое кладбище, а под самой стеной, страшно гладкой, виднелась кучка коричневой одежды. Он вытер глаза, решив смотреть во что бы то ни стало. На камнях была кровь, рядом валялась разорванная сумка. Среди высыпавшихся вещей блестела золотая зажигалка. Флавьер плакал. Ему и в голову не пришло спуститься и оказать ей помощь. Она умерла. И он умер вместе с ней.

Глава 6

Флавьер смотрел на тело издали. Он обошел церковь, прошел через кладбище, но больше не смог приблизиться ни на шаг. Он вспоминал голос Мадлен, когда она прошептала: «Это не больно», и отчаянно цеплялся за эту мысль: она не успела ничего почувствовать. Про Лериша тоже так говорили, и упал он так же, как и она, вниз головой. Не успела ничего почувствовать? Как знать, как знать. Когда Лериш разбился о тротуар, кровь брызнула во все стороны… Флавьеру стало дурно. Он видел в больнице останки своего товарища, держал в руках медицинский протокол. А ведь колокольня куда выше, чем дом, с которого свалился Лериш. Он представил себе страшный удар, взрыв, что-то вроде вспышки, в которой улетучивается сознание, подобно хрупкому и чистому зеркалу, разлетевшемуся на мелкие осколки. От Мадлен больше ничего не осталось — только вот это неподвижное тело, валявшееся возле стены, как какое-то пугало. Он робко подошел поближе, принуждая себя смотреть и страдать, раз уж он сам виноват во всем.

Сквозь слезы он смутно различал труп, поломанную крапиву; прекрасные волосы с медным отливом, запачканные кровью, наполовину распустились, открывая затылок; рука, на которой блестело обручальное кольцо, уже приобрела восковой оттенок., и рядом с разорванной сумкой — зажигалка. Он подобрал ее. Если бы у него хватило смелости, он бы взял и кольцо и надел себе на палец.