Из блокнота индолога - [50]

— Икбал Сингх, сааб, — ответил он.

— Сингх?! А где же твои волосы? Где твой тюрбан? Ты же сикх?

— Я настик, сааб.

Настик… безбожник. Странно встретить в этой стране безбожника.

— А кто твой отец?

— Камаи, сааб.

Вот как! Сын батрака, крестьянина и вдруг — безбожник!

Но Макферсон тронул гостя за рукав.

— Позвольте, я представлю вам моего помощника. Мистер Вилкинс, инженер.

Молчаливый бородач шагнул навстречу к русскому и крепко пожал руку. Затем, повернувшись к Макферсону, бросил:

— Приезжал Старки.

— Что-нибудь случилось?

— Нет, он предупредил, что вы приедете.

Макферсон недоуменно передернул плечами, вздохнул и резко повернулся к гостю.

— Идемте, взглянем на стройку.

Они подошли к краю площадки. Перед ними открыл-СИ котлован, противоположный скат которого был исчерчен зигзагами тропинок, по которым тянулись бесконечной вереницей люди с плоскими корзинами на головах.

— Сколько же их здесь, этих людей? — в изумлении воскликнул русский.

— Каждый день тут работает семнадцать тысяч человек. Если хотите, мы можем спуститься.

— Хорошо, давайте.

Внизу, под скалой, еще оставалась тень, и там, сидя на рыжей кобыле, возвышался полицейский офицер.

— Хэлло, Старки, что вы здесь делаете? — насмешливо и с удивлением спросил Макферсон. — У вас имеются какие-нибудь претензии к нашим рабочим?

Козырнув, Старки послал кобылу вперед и, уже выехав на открытое место, крикнул:

— Да нет, я просто отдыхал от этого проклятого солнца.

Люди сторонились кобылы, кто-то оступился и просыпал содержимое корзины.

— Взгляните в ту сторону, — Макферсон показал на склон горы, где виднелась хижинка с треугольным оранжевым флажком над ней. — Когда мы вытащим из котлована еще миллиона полтора кубических футов, там будет заложена взрывчатка, и Ганг отдаст большую часть воды каналу. Правда, до этого еще нужно будет укрепить берега. Тысячи и тысячи крестьян получат воду.

— Бесплатно?

— Как бы не так! Есть надежное средство — налог. Здесь даже сложили песню о новом налоге.

Внутри котлована было и душно и пыльно: равномерные движения землекопов, молчаливые фигуры, поднимавшие корзины с землей на головы, шлепанье босых ног по влажной почве — все сливалось в монотонный и удручающий ритм. Здесь уже не было людей — лишь послушные частицы какого-то громадного механизма, все одинаково блестящие от пота и посеревшие от оседавшей на телах пыли.

На лицах не было ни тени каких-либо чувств, лишь беспредельное утомление.

…Русский со своим спутником выбрались на другую сторону котлована, где их уже ждал саис с конями.

— Мистер Макферсон, скажите, что эти тысячи людей получат от канала?

— Ничего, кроме заработка, пока он строится.

— А потом?

— Затем они будут искать другую работу. Пойдут батрачить. Будут голодать. Все будет так, как всегда в этой стране. Да они и сами знают об этом и все-таки идут и идут к нам. Зачем же здесь техника? Один паровой экскаватор стоит десятки тысяч фунтов стерлингов. На нем должны работать три англичанина, экскаватору нужны уголь, смазка и осмотр. А что нужно им, этим людям? Полфунта риса в день да пара лепешек. Посудите сами, зачем тут моим хозяевам чудеса техники, о которых мы говорили вчера?!

— Но ведь техника должна служить на благо человечества!

— В глазах англичанина индийцы стоят много ниже даже ирландцев, а вы знаете, что ирландцы для бриттов уже не люди.

Русский сквозь стекла пенсне смотрел на механические движения тысяч людей. Он всматривался в лица, заглядывал в глаза, пытаясь увидеть в них хотя бы искру возмущения. Все было выжжено беспощадным солнцем, загнано чужой властью глубоко внутрь. Пересохшие губы, мокрые от пота набедренные повязки, чернеющие впадины над ключицами, трепещущая от напряжения кожа, под которой бугрились лиловатые вены. За какие грехи согнали этих людей сюда, где тот Данте, который заклеймил бы это позором на века? Где он? Пусть придет, пусть обмакнет свое перо вот в эту кровь, смешанную с потом и грязью, и пригвоздит к столбу позора тех, по чьей воле создан этот круг ада!

От этих мыслей его отвлекло лишь появление Старки, сидевшего в седле подбоченясь, точно кондотьер.

— Мистер Вересов, я сожалею, но вам придется покинуть зону канала.

Макферсона словно взорвало:

— Старки, вы спятили с ума! Мистер Вересов мой гость.

— Я ничего не знаю, мистер главный инженер. У меня имеется распоряжение начальника департамента полиции, согласно которому мистеру Вересову не разрешено посещение зоны.

— Простите, капитан, я думаю это недоразумение.

— Нет, мистер Вересов. Вот телеграмма, — и Старки вытащил из кармана мундира бланк и протянул русскому.

Вересов спокойно взял бланк, развернул его и вполголоса прочел: «Посещение зоны строительства канала мистером Вересовым нежелательно».

— Ясно.

Макферсон покраснел, щеки его пылали.

— Пойдемте, дорогой друг, не то опоздаем к ленчу, — бросил он, и кони затрусили ленивой рысцой, как бы показывая, что в этом климате, под этим солнцем нельзя спешить. За ними вслед бежал все тот же саис.

У гест-хауза, резиденции для гостей, придерживая коней, Икбал Сингх помог Вересову сойти с лошади и стоял, глядя тому в лицо.

— Что ж ты, Икбал Сингх, так смотришь на меня?