Из блокнота индолога - [48]

Ф. И. Щербатской уделял много времени своей педагогической деятельности, занимаясь с аспирантами и студентами, вел активную общественную работу.

С 1935 г. он возглавил кафедру индийской филологии Ленинградского института истории, философии, литературы и лингвистики, где рядом с ним работали его ученики, а также деятель индийского национально-освободительного движения Виреидранат Чаттопадхьяя.

Гитлеровская агрессия вынудила эвакуировать крупнейших ученых из Ленинграда в глубокий тыл, где они могли бы заниматься наукой. Вдали от родного города, несмотря на преклонные годы, Ф. И. Щербатской продолжал свою исследовательскую деятельность. Он скончался 18 марта 1942 г. в селе Боровом, на севере Казахстана.

Прошло много времени, неизмеримо выросло число индологов в нашей стране. Однако творческое наследие великого советского индолога продолжает жить. В самом деле, один лишь его фундаментальный двухтомный труд «Буддийская логика» за послевоенные годы был полностью издан три раза в разных странах, переиздавалась и «Библиотека Буддхика», творцом которой наравне с академиком С. Ф. Ольденбургом являлся и Ф. И. Щербатской, переиздаются и отдельные ее книги, в том числе непревзойденный доныне труд одного из самых блестящих его учеников, профессора А. И. Вострикова, «Тибетская историческая литература», два тома произведений Ф. И. Щербатского, отдельные его статьи и переводы. К 100-летию со дня рождения ученого в издательстве «Наука» вышел посвященный ему сборник статей советских индологов «Индийская культура и буддизм».

Среди гостей, которых академик принимал в своем доме еще в 1938 г., был замечательный индийский писатель и филолог, историк и прогрессивный общественный деятель Рахула Санкритьяяна. До приезда в Ленинград он встречался с разными западными учеными, и одним из его постоянных вопросов оставался:

— Кто наиболее серьезный знаток буддизма среди ученых Европы?

И кто бы ни отвечал ему на этот вопрос, выдающийся ли немецкий индолог профессор Людерс или не менее известный французский ученый Сильвен Леви, ответ оставался одинаковым — академик Федор Щербатской. Не раз Р. Санкритьяяна — собиратель рукописных сокровищ в Ладакхе, Тибете и Непале, бывал в гостях у советского ученого. Он сидел вместе с ним за круглым, покрытым зеленым сукном столом, под громадным зеленым абажуром. В 1943 г. Р. Санкритьяяна издал в Аллахабаде один из важнейших текстов по буддийской логике — «Праманавартику» Дхармакирти. Это издание эн посвятил памяти Ф. И. Щербатского «величайшего востоковеда своего времени», добавив к нему четверостишие:

Друзья твердили неустанно

мне о Вашей славе,

Когда же сам я углубился в

Ваши труды,

То в изумленье был я ввергнут

глубиною Ваших знаний,

Они превыше всех человеческих

возможностей.

Современный крупнейший индийский философ Дебипрасад Чаттопадхьяя, чьи труды по истории индийской философии, в частности индийского материализма, снискали ему всемирную славу, предпринял издание серии «Советская индология». Во втором ее томе он опубликовал сборник избранных работ Ф. И. Щербатского, предпослав им довольно обширное предисловие, в котором дал обстоятельный анализ всего научного наследия советского индолога. Мы ограничимся лишь несколькими высказываниями: «Щербатской помог нам, индийцам, — пишет Д. Чаттопадхьяя, — открыть наше собственное прошлое и восстановить в правильной перспективе наше собственное философское наследие»[25]. «В то время, когда его предшественники использовали тибетские источники главным образом для понимания позднейшего буддизма в его религиозном, метафизическом и мистическом аспектах, Щербатской был первым, обратившим серьезное внимание на существенный вклад поздних буддистов в рационализм и логику. В этом отношении он резко отличается не только от целого ряда предшествовавших ему европейских тибетологов, но и вообще от общей тенденции европейских мыслителей, занимающихся индийской философией или, шире говоря, индийским культурным наследием, — от Шопенгауэра, Дейссена, Макса Мюллера и прочих, — которые создавали изрядно искаженную картину индийской мудрости, подчеркивая лишь религиозную «спиритуалистическую» и наиболее экстравагантную идеалистическую тенденцию Упанишад и философии Веданты, основанной Шанкарой… Конечно же, он вовсе не отрицал, что в индийском философском наследии присутствовали эти тенденции… он выступил с протестом против, в сущности, ненаучных и необъективных стремлений, господствовавших тогда в Европе, усматривать в индийской мудрости лишь подобные тенденции»[26].

Д. Чаттопадхьяя, предпосылая специальное предисловие к русскому переводу своего фундаментального труда «Живое и мертвое в индийской философии», писал: «Когда я был аспирантом под руководством профессора С. Н. Дасгупты, он обычно с энтузиазмом говорил нам, какую большую помощь он получил от Ф. И. Щербатского, особенно в отношении текстов, сохранившихся лишь в тибетских переводах… много других выдающихся индийцев, включая самого Р. Тагора, активно сотрудничали с ним в области изучения громадного культурного наследия Индии» [27].

Таково значение наследия великого советского индолога. Однажды Ф. И. Щербатской охарактеризовал своего собственного учителя такими словами: