Иван Саввич Никитин - [24]

Сколько прекрасных творений отнял у него проклятый недуг! Н. И. Второв в далеком Петербурге однажды заметил, что Никитин мало пишет. Иван Саввич по этому поводу ответил: «Что касается моего молчания, моего бездействия, которое, по Вашим словам, губит мое дарование (если, впрочем, оно есть), — вот мой ответ: я похож на скелет, обтянутый кожей, а Вы хотите, чтобы я писал стихи. Могу ли я вдуматься в предмет и овладеть им, когда меня утомляет двухчасовое серьезное чтение? Нет, мой друг, сперва надобно освободиться от болезни, до того продолжительной и упорной, что иногда жизнь становится немилою, и тогда уже браться за стихи… Повторяю, мой друг, надобно сперва выздороветь, — иначе: «плохая песня соловью в когтях у кошки…»

Вне жизненного пути нельзя понять любого поэта, а тем более с такой исключительно трудной судьбой, как у автора «Пахаря». Осознаем: ведь по сути все написанное им создавалось в промежутках между натисками физический боли, а уж о духовных его муках говорить излишне. Это поистине подвиг, единственное в своем роде нравственное преодоление того, что было так безжалостно отмерено ему природой и обстоятельствами. Не случайно его «жизнь терпеливая» вызывала такое сочувствие известных писателей. На личную трагедию Никитина обратил внимание Герцен, не прошел мимо его биографии такой чуткий к чужому горю писатель, как Гаршин, родственность с поэтом в страданиях чувствовал Достоевский, идущий от сердца моральный пафос его произведений волновал Льва Толстого… Серьезные историки отечественной словесности всегда отмечали незаурядность его натуры. В. Е. Чешихин-Ветринский убежденно писал в 1909 г.: «Никитин — один из самых цельных и мужественных русских людей». О крепости и несломленности его духа говорили многие советские поэты. «Читая и перечитывая биографии широко известных русских писателей девятнадцатого века, ни на одну минуту не перестаешь удивляться воистину подвижническому характеру творцов нашей литературы, — замечал Николай Рыленков. — Но даже в ряду таких подвижников-страстотерпцев имя Ивана Саввича Никитина занимает совершенно особое место».

Свое слово он действительно выстрадал. «Лучшая поэма, им созданная, — его жизнь», — утверждал один из его друзей.

ПОЭМА О МЕЩАНСТВЕ

В 1858 г. Никитин создает большую и новаторскую поэму «Кулак». Один из дореволюционных критиков назвал ее «новинкою сенсационной». Громко, но истина в таком определении есть — в этом произведении поэт впервые в русской литературе обратился к судьбе городского пролетария, представители низшего мещанского сословия. Слово «кулак» в никитинское время и раньше еще не имело значения «мироед-кровопийца», какое оно получило особенно в 70-е годы. По мнению академика В. В. Виноградова, словечко это — в смысле «шибай-перекупщик», «мелкий плут-барышник» — ввел Н. В. Гоголь. В этом смысле он и является героем этого лиро-эпического творения.

В эпоху 50-х годов в русской поэме не только не был еще освоен новый социальный тип, но даже крестьянин «не дорос» до такой жанровой формы. Крупного образа мужика тогда еще не дали ни Огарев, ни Некрасов. Благодаря Алексею Кольцову, в лирике такой герой уже давно стал равноправным, но в центральную фигуру поэмы не вырос. Тем более опыт Никитина в этом плане представляет особый интерес, и он, несомненно, выступил как новатор, дав слово, как писал М.Ф. де Пуле, «межеумку», персонажу, представляющему собой нечто промежуточное между торговцем и крестьянином. Еще никогда наша словесность не заглядывала в этот сумрачный уголок действительности.

Белинский говорил, что «поэма требует зрелости таланта, которую дает опыт жизни…». Ко времени выхода «Кулака» Никитин уже прошел эти стадии — трудную творческую и суровую жизненную школы. За его плечами был большой опыт выступлений в стихотворной эпике, а его биография наполнена годами тяжкого познания тусклого мещанского бытия с его нуждой, бытовым смрадом и нравственными терзаниями. «В болоте, в которое я сделал шаг, такой омут, такая бездна грязи!..» — исповедовался Никитин 3 марта 1858 г. одному из корреспондентов по поводу сюжета своей поэмы.

«Кулак» создавался около трех лет, имел несколько вариантов, прошедших придирчивый критический суд (далеко не всегда литературно-профессиональный) воронежских друзей и знакомых автора. Работу свою Иван Саввич шлифовал много и тщательно и придавал ей большое значение; чрезвычайно огорчался, что «Кулак» печатался очень медленно. «Уж скорее бы с ним покончить…» — писал он К. О. Александрову-Дольнику, взявшемуся провести поэму через московскую цензуру; «…покуда мне сомневаться и в «Кулаке», и в самом себе? — терял он терпение в письме к Н. И. Второву. — Уж кончить бы разом, да и концы в воду!»

В августе 1857 г. поэма благополучно «проскочила» цензуру и, наконец, в феврале 1858 г. вышла отдельной книжечкой. Перед читателями предстала неизведанная доселе в поэзии разновидность «маленького человека».

Никитин точными резкими штрихами рисует портрет кулака:

Сюртук до пят, в плечах просторен,

Картуз в пыли, ни рыж, ни черен,

Спокоен строгий, хитрый взгляд,