Иван Саввич Никитин - [14]

Шрифт
Интервал

Поник я в тоске головою,
Под песни душа замерла…
Затем, что под кровлей чужою
Минутное счастье нашла…
(В альбом Н. В. Плотниковой)

Лирический герой Никитина жадно ищет сердечной радости, но не находит ответного зова. Он, как всегда, обращает свой взгляд к природе, великой и недоступной человеку, гибнущему от общего зла и собственного несовершенства:

Гляжу и любуюсь: простор и краса…
В себя заглянуть только стыдно:
Закиданы грязью мои небеса,
Звезды ни единой не видно!..
(«Рассыпались звезды, дрожат и горят…»)

Поэты — современники Никитина, создавая идеал женщины, поднимались над обыденным, бытовым, нередко, как Аполлон Майков, уходили в сконструированный идеальный мир, убегали в далекое прошлое — будь то овеянная мифами мудрая Греция или дивная Италия. Иван Саввич в любовной теме прикован к прозе бытия, его фантазия скована собственной трудной судьбой — оттого-то его произведения почти не знают светлой интимной музыки. «Никитинская лирика любви, — писал Сергей Городецкий, — это лирика несчастной любви».

Не девичьи «ланиты», не прелесть «очей», не «ножка дивная», а верная подруга и заботливая мать, согласие в доме — вот о чем его песня:

Первый гром прогремел. Яркий блеск в синеве,
В теплом воздухе песни и нега;
Голубые цветки в прошлогодней траве
Показались на свет из-под снега.
Пригреваются стекла лучом золотым;
Вербы почки свои распустили;
И с надворья гнездо над окошком моим
Сизокрылые голуби свили!
(«Первый гром прогремел…»)

Тем же семейным настроением согрето стихотворение «Гнездо ласточки», где контраст «элементарного» счастья «певуньи» с утробным существованием ненасытного мельника достигает подлинного драматизма.

Много позже поэт-народоволец П. Ф. Якубович, испытавший влияние Никитина, в своей книге «В мире отверженных» поведает, как начальник тюрьмы прикажет разорить сотни гнезд ласточек, приютившихся под стрехами острога. Нравственно-бытовой план никитинского стихотворения П. Ф. Якубович возведет в план социальный, политический, противопоставив человечность и деспотизм.

В начале поэтического пути Никитин подражал Кольцову, стремился исследовать любовную страсть («Измена» и др.), но скоро он отказывается от заимствованных образов и интонаций. Вечная тема раскрывается им в гармонии природы и душевного порыва, его чувство стыдливо; оно — предощущение, предвосхищение, он не столько любит, сколько грезит о любви:

В чаще свиста переливы,
Стрекотня и песен звуки.
Подле ты, мой друг стыдливый…
Слава Богу! миг счастливый
Уловил я в час разлуки!
(«В небе радуга сияет…»)

Никитин не мастер диалектики любовного переживания, его народное сознание сокровенного целомудренно, оно не приемлет интриг и потому чисто и доверчиво.

Одно из его самых замечательных ранних произведений о любви — «Черемуха». Оно появилось в печати спустя более полувека после его написания — факт, говорящий о том, что поэт не придавал большого значения интимной теме в своем творчестве.

Обаяние «Черемухи» в фольклорной основе, в мастерском развитии Никитиным народно-песенной традиции, в слитности чувств человека с природными явлениями. Здесь есть движение лирического сюжета, переливы ощущений, тонко найденная интонация:

Много листьев красовалося
На черемухе весной,
И гостей перебывалося
Вплоть до осени сырой.
Издалека в ночь прохладную
Ветерок к ней прилетал
И о чем-то весть отрадную
Ей, как друг, передавал.

«Но пришла зима сердитая…», отцвела красавица, как отцвела девичья любовь:

Все к нему сердечко просится,
Все его я жду, одна;
Но ко мне, знать, не воротится,
Как к черемухе, весна…

Трудно комментировать такое — все равно что подвергать спектральному анализу вечернюю зарю или объяснять химический состав благоуханного цветка.

Никитин в интимной лирике редко поддается всепоглощающей любви — страсти, его эстетика и этика сродни народной философии, в которой нет искусственного мудрствования, умничания, ибо, по выражению поэта: «вся прелесть в простоте и правде».

Любовь для Никитина всегда единственная, он боится растратить это душевное состояние на прихотливую чувственность. Он максималист в слове и поступке по сравнению со многими поэтами, рисовавшими привлекательный моральный фасад мироздания, но порой лично входившими в него с черного хода. В. Е. Чешихин-Ветринский в статье о Никитине полемически замечал: «…его нравственная, стоическая философия — явление совершенно новое сравнительно с довольно расплывчатым нравственным укладом в личности Кольцова». И утверждал: «Потомство ему верит!» Можно и не согласиться с автором такого заявления, но нельзя отказать ему в осознании высоты завещанного никитинского идеала человека.

Собственно «амурной» лирики у Никитина почти нет, ранние стихотворения лишены эмоционального полета, рационально-рефлективны и отягощены собственным горьким опытом («День и ночь с тобой жду встречи…», «Чуть сошлись мы — друг друга узнали…» и др.).

Перед нами драма несбывшегося, трагедия внутреннего одиночества, усугубленного тяжким бытом, утратой друзей и близких.

Не успел Никитин пережить большие и малые беды — новое огорчение: Воронеж покинул Н. И. Второв, переехавший на службу в Петербург.


Еще от автора Виктор Иванович Кузнецов
Разведчик Николай Кузнецов

Эта книга о бесстрашном партизане-разведчике, Герое Советского Союза Николае Ивановиче Кузнецове, умело действовавшем в годы Великой Отечественной войны в глубоком тылу у немецко-фашистских захватчиков в городах Ровно и Львове.


Сергей Есенин. Казнь после убийства

Книга писателя и литературоведа Виктора Кузнецова «Тайна гибели Есенина» (М., «Современник», 1998) вызвала большой интерес в России и за рубежом. В исследовании впервые использовались недавно еще секретные архивно-документальные источники из труднодоступных фондов (ВЧК-ГПУ-НКВД, МВД и др.).В своей существенно дополненной и переработанной книге В. И. Кузнецов представляет новые факты и аргументы, убедительно доказывающие убийство великого русского поэта. К основному тексту работы прилагаются воспоминания и материалы современников, дополняющие его биографический портрет.


Тайна гибели Есенина

Книга писателя и литературоведа Виктора Кузнецова «Тайна гибели Есенина» (М., «Современник», 1998) вызвала большой интерес в России и за рубежом. В исследовании впервые использовались недавно еще секретные архивно-документальные источники из труднодоступных фондов (ВЧК — ГПУ — НКВД, МВД и др.).


Рекомендуем почитать
Интересная жизнь… Интересные времена… Общественно-биографические, почти художественные, в меру правдивые записки

Эта книга – увлекательный рассказ о насыщенной, интересной жизни незаурядного человека в сложные времена застоя, катастрофы и возрождения российского государства, о его участии в исторических событиях, в культурной жизни страны, о встречах с известными людьми, о уже забываемых парадоксах быта… Но это не просто книга воспоминаний. В ней и яркие полемические рассуждения ученого по жгучим вопросам нашего бытия: причины социальных потрясений, выбор пути развития России, воспитание личности. Написанная легко, зачастую с иронией, она представляет несомненный интерес для читателей.В формате PDF A4 сохранен издательский макет.


Жизнь одного химика. Воспоминания. Том 2

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Жизнь-поиск

Встретив незнакомый термин или желая детально разобраться в сути дела, обращайтесь за разъяснениями в сетевую энциклопедию токарного дела.Б.Ф. Данилов, «Рабочие умельцы»Б.Ф. Данилов, «Алмазы и люди».


Интервью с Уильямом Берроузом

Уильям Берроуз — каким он был и каким себя видел. Король и классик англоязычной альтернативной прозы — о себе, своем творчестве и своей жизни. Что вдохновляло его? Секс, политика, вечная «тень смерти», нависшая над каждым из нас? Или… что-то еще? Какие «мифы о Берроузе» правдивы, какие есть выдумка журналистов, а какие создатель сюрреалистической мифологии XX века сложил о себе сам? И… зачем? Перед вами — книга, в которой на эти и многие другие вопросы отвечает сам Уильям Берроуз — человек, который был способен рассказать о себе много большее, чем его кто-нибудь смел спросить.


Syd Barrett. Bведение в Барреттологию.

Книга посвящена Сиду Барретту, отцу-основателю легендарной группы Pink Floyd.


Ученик Эйзенштейна

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Эрнест Хемингуэй

В книге рассказывается о жизни и творчестве выдающегося американского писателя Э. Хемингуэя. В работе представлены новые, ранее не опубликованные материалы. Книга поможет не только яснее представить жизненный путь писателя, но и глубже понять философский смысл его произведений.