Иван Саввич Никитин - [13]

Знакомство с Плотниковыми пришлось Никитину по душе: глава семейства, Вячеслав Иванович, господин степенный, обходительный, несколько старомодный, но не кичливый; с Иваном Саввичем приветлив и доброжелателен. Хозяйка дмитриевской усадьбы, Авдотья Александровна, женщина набожная, хлопотунья по домашним делам, мастерица по части пирогов и всяческих солений и в то же время охотница до стихов (однажды Никитин спрашивал ее: «Нравится ли Вам Некрасов?»). С ними живет ее брат Павел Александрович, всецело занятый сельским хозяйством и мыслями о том, как бы подешевле нанять работников и подороже сбыть уродившуюся рожь. Иногда наезжала в Дмитриевку Варвара Никитична Бегичева, сестра известного писателя Дмитрия Бегичева, автора романа «Семейство Холмских». Она давно отказалась от мирской суеты, приняла имя Смарагды и усердно служила игуменьей женского монастыря. С Плотниковыми она состояла в родстве, ее почитали за рассудительность и мягкость нрава. «Ваше милое семейство, — пишет Плотниковым Никитин, — поистине стоит всего лучшего: оно в целом и порознь умеет как-то вносить с собою всюду теплый свет ласки, добра и мысли».

О Наталье Плотниковой, любимице семьи, речь особая. Что греха таить, когда Никитин в первый раз выбрался в Дмитриевку в мае 1856 г., у него перед глазами стоял наивно-прелестный образ этой девушки. В ее обществе Иван Саввич расцветал, болтая по-французски, нарочно коверкая произношение, напропалую шутил («находит планидами», — говорил Иван Саввич).

Прослышав о приезде модного поэта в Дмитриевку, туда приезжали соседи Плотниковых, дабы поглазеть на местную знаменитость и себя показать. Никитин сердился, глядел бирюком и целыми днями не показывался из отведенной ему комнаты, ворча, что на него съезжаются смотреть, «как на какого-то дикого зверя». Вообще состояние его духа часто скакало от взрыва почти мальчишеской беспричинной веселости до отчаянной угрюмости.

В августе у Натальи Вячеславовны был день рождения, и поэт посвятил ей стихотворение «Как голубь, кротка и нежна…». Всего одна строфа, правду сказать, довольно-таки банальная. Никитин не ограничился столь скромным опусом и скоро создал новое послание — «В саду». На этот раз бдительный папаша, дабы не искушать невинность дочери, предупредил подношение и спрятал сочинение милейшего Ивана Саввича в ящик письменного стола. Наталья и ее гувернантка случайно прослышали о том и вечером, когда все уже хорошенько откушали, натанцевались и теперь прогуливались, любуясь устроенной в саду иллюминацией, пробрались в кабинет Вячеслава Ивановича и изъяли «запретный плод», а затем изучали его при свете фонарика. Так позже рассказывал о сем романтическом приключении один из родственников Плотниковых.

Комментируя почти 40 лет спустя этот сентиментальный сюжет, зять Натальи Вячеславовны В. П. Малыхин свидетельствовал: «То обстоятельство, что Никитин просил позволения у отца Натальи Вячеславовны посвятить и прочесть ей стихи… дает право предположить, что его чувство к Наталье Вячеславовне не было чувством простой вежливости».

Профессор А. М. Путинцев, посвятивший много своих работ Никитину, восстал против такой версии. Оговорившись, что первой любовью поэта была Аннушка Тюрина (очень неубедительная и надуманная история), он создал свою красивую легенду. Согласно ей, Иван Саввич, хотя и заглядывался на Наталью, тем не менее был очарован ее подружкой — учительницей Матильдой Ивановной Жюно. Таинственная молодая иностранка, живая, смешливая, бойкая, и влюбленный в нее русский поэт — все складывалось в пользу привлекательности такого сюжета. В качестве главного аргумента приводилось стихотворение Никитина (В альбом М. И. Жюно):

И дик и невесел наш север холодный,

Но ты сохранила вполне

Горячее сердце и разум свободный

В суровой чужой стороне…

А. М. Путинцев склонен относить Матильде и ряд других стихотворений Ивана Саввича. Доказательства ученый строил весьма зыбкие, ошибался в фактах. Он не знал, к примеру, что загадочная швейцарка вовсе не уезжала из Воронежа на родину, а служила позже у родственников Плотниковых и умерла в 1884 г.

Писем М. И. Жюно или каких-либо документов, связанных с ней, не сохранилось. В жизни поэта она промелькнула светлым холодноватым лучом и больше не возникала. Из его посланий к Плотниковым не заметно, что он действительно был влюблен в нее: приветы-поклоны, упоминания об изучении французского языка, разные бытовые мелочи… — и ни одного хотя бы намека на сердечное чувство.

Еще больше запутало эту историю сохранившееся в архиве поэта загадочное стихотворение «На память И.С.Н.». Это послание в свое время вызвало целое «следствие» в интимной биографии Никитина, породило десятки гипотез. На наш взгляд, автором самодеятельной прощальной элегии («В саду, которого мне больше не видать…») была Наталья Плотникова. В этом нас убеждает сравнительно-стилистический анализ стихотворения и писем Никитина к Плотниковым, в которых фигурирует имя молодой хозяйки Дмитриевки.

Весна 1856 г. оставила чуть приметный отпечаток в лирике Никитина. Это была пора его лучших надежд — увы, несбыточных.