Иван-чай-сутра - [27]

твой попсовый вкус». — «А меня эта обстановка, приближенная к боевой. Ты что, Птича, хочешь еще здесь понежиться рыбкой на сковородке?.. Отсюда надо сваливать как можно быстрее, искать бесперебойный источник аш два о». Но Маня не хотела покидать гору и предлагала вернуться в лес, которым они вчера проходили, и попытаться отыскать ручей; в таком сыром лесу вода должна быть. А Кир уговаривал ее идти дальше по заросшей дороге, — наверняка она приведет в какую-нибудь деревню, пусть и заброшенную. Они долго спорили, и Кир даже вспомнил о Книге Перемен: в конце концов, пусть она решит… Даром они ее таскают, что ли? Но Маня без рупий гадать отказывалась. Обсуждалово закончилось тем, что Кир ретировался в палатку и разлегся на спальниках, а Маня полезла на вышку — созерцать… Но вскоре послышалось тихое гудение мотора, Кир подумал, что надо бы засыпать угасающий и сильно дымящий костер. Он высунулся из палатки и сразу заметил человека, поднимавшегося в зарослях иван-чая. Голой Мане он забросил на вышку джинсы и рубашку, обернулся. Человек скрылся с головой в иван-чае, только малиновые шапки, качаясь, его и выдавали. Кир посмотрел, где лежит его топорик… Наконец к лагерю вышел круглолицый невысокий коротко стриженный человек в штанах «милитари» и такой же футболке. Отдуваясь, он вытащил носовой платок из кармана, отер щеки, внимательно оглядел лагерь, задержал взгляд на вышке, не здороваясь, спросил, давно ли они здесь? Кир ответил, что со вчерашнего дня; подумал и в свою очередь спросил: «А что?» Кругленький мужик молчал, озираясь. Потом спросил, видна ли отсюда дорога внизу? «Нет, не видна», — сказал Кир. Мужик кивнул. «И никто здесь не проезжал?» — «Ну, дорога-то не видна», — напомнил Кир. «Ясно, — сказал мужик. — А вы че, грибы собираете?» — «А вы?» — спросил Кир. «А мы — сведения, — сказал мужик. — Значит, никто здесь не проезжал?» Кир засмеялся. Мужик вдруг тоже улыбнулся во все смуглое потное лицо и, кивнув на прощанье, пошел вниз.

— Кого-то ищут? — спросила с вышки Маня, когда мужик исчез в иван-чае.

— Ну, вот что ты делаешь?! — накинулся на нее Кир.

— Трузера снимаю, — удивленно ответила Маня. — А что?

— Можно немного и потерпеть.

— Мне жарко, — сказала Маня, стаскивая джинсы. — Чего ради я буду париться.

— Здесь не море, — сказал Кир. — Места дикие.

— Ну я бы не сказала, — ответила Маня. — Это просто по Майку: сидя на белой полосе… Я думала, он спросит, как пройти в библиотеку, этот кругляш-мэн.

— Черт, может, он знает, где тут вода, — спохватился Кир.

Слышно было, как заработал мотор под горой, хлопнула дверца, и тихий рокочущий звук начал отдаляться.

Маня сняла рубашку, устраиваясь на спальнике, накинутом на жерди, в позе лотоса.

— А я врубилась! — вдруг воскликнула она. — Кого они ищут!

— Кого? — устало спросил Кир.

— Да Уайта!

Кир хмыкнул, пожал плечами.

— А кого же еще? — спросила Маня.

— Ну, мало ли, — протянул Кир.

— Его, его, — убежденно сказала Маня, — этого стремного фазера.

— Да он не старый, — возразил Кир.

— Кто, Уайт?

— Да черт с ним!.. Птича, я изнываю от жажды, и сейчас выпью весь чай.

— Ты не посмеешь это сделать.

— А вот посмею!.. И мы свалим отсюда.

— Кир! Не будь таким кайфоломщиком!

— Буду, майн генерал.

— Кир! Это измена! Прекрати!

— Ха-ха-ха! Да, такой я гопник и фашист. — С этими словами Кир взял черный котелок и приник к нему. Разгневанная Маня тяжело соскочила с помоста и кинулась к палатке. Кир тут же поставил котелок и успел защититься от затрещины. Маня размахнулась опять, но Кир поднялся ей навстречу, крепко обхватил ее.

— У тебя не голубиная лапка! Хоть ты и Птича.

Маня потребовала, чтобы он отпустил ее, но Кир только крепче стиснул объятия.

— Абе найн! Не дам калечить себя. Меня. Знаю я ваш хваленый пацифизм! Коммандо цурюк!

— Кир! Больно же!

— А мне?

Он прижал Маню к сосновой коре, нагнулся и схватил ртом прыгающий пылающий сосок. Маня еще раз попыталась его оттолкнуть, но у нее ничего не вышло, Кир вцепился в сосновый ствол. Маня обмякла. «Дас ист шёон… — хрипло зашептал Кир, переводя дух, — дас ист шёон…»

* * *

Каменный Клюв видел внизу привычную зеленую кипень и малиновые разводы и пятна и ржавый штырь, на котором не раз отдыхал, чистил перья своего поношенного, но еще прочного иссиня-черного наряда. Хотел он и в этот раз туда опуститься. Но что-то было не так. Он заложил круг, поплыл над горой, разглядывая странное гнездо на ржавой верхушке… кострище… крошечный домик… и два сливающихся тела.

Каменный Клюв сделал еще один круг, поворачивая в разные стороны голову с серокаменным клювом, хотел было прокричать свое: «Кро! Кро!» — но не стал, полетел дальше, храня молчание. И только перья в правом крыле звучно поскрипывали. Внизу зеленела пучина лесов, пестрели поля цветами, с холма глядели узкие лики берез.

* * *

Округлая гора, сплошь заросшая иван-чаем, в шапке молодых сосен осталась позади. Мягкая полевая дорога среди тысячелистника и крошечных березок уводила дальше. Джип покачивался, как на волнах. Иногда в багажнике звякало, и коротко стриженный круглолицый с тяжким вздохом замечал: «Еще пробило сколько-то склянок на судне». После проводов в отпуск на заводе ему было не по себе. Но когда-то в юности он занимался спортивным ориентированием, и поэтому сейчас вынужден был сидеть рядом с водителем, держа карту на коленях и водя по ней грязным ногтем. Просьбы его и намеки оставались без внимания. Крепыш водитель — он же и капитан этого средства передвижения — был непоколебим.