Ива и Яблоня: Новое платье королевы - [24]

— Идет.

"Вот так, я уже невеста…" Но каждому, кто будет теперь дразнить ее невестой принца, рот не заткнешь. А дразнить будут… кто она такая, чтобы ее не дразнить?

* * *

На следующий день с утра не переставая моросил мелкий дождик. А она его даже на порог не пустила. Глаза у нее были красные, но слез не было. Видимо, решение она приняла уже давно, ночью или даже вечером по возвращении в город.

— Я так решила, — сказала она. — У меня есть волшебный дар. Этим не бросаются.

— Это невозможно, ты сама прекрасно это понимаешь.

— Нет. Все, я так решила. Я выйду замуж только за того человека, который не будет бояться моего волшебства.

— Я не боюсь, я целый вечер провел наедине с тобой и этим твоим сумасшедшим платьем из лепестков. Подумай о других. Ты даже не представляешь, насколько это может быть страшно для неподготовленного человека. Да тебя же камнями забросают. Не в церкви, так после.

— Нет, я так решила. Я буду венчаться в платье из листьев ивы. Люди должны знать, что волшебство Нидерау живо и история про жену короля Унды — не вымысел.

— Хотите, ваше высочество, чтобы все в вас признали принцессу Нидерау? — спросил он со злой иронией. Но тут же смутился, потому что она тяжко вздохнула, опустив плечи, потом подняла на него свои огромные печальные глаза и сказала:

— Я вам неровня. И никогда ею не стану. Если бы я действительно могла стать принцессой Нидерау, все было бы гораздо проще.

"Ты же понимаешь, что я пойду за тобой хоть на край света. Только не зови меня туда, куда сам не можешь попасть. Это и больно, и нечестно", — хотелось сказать ей.

— Ты же сам… вы сами говорили, что ведьма не может быть женой наследника престола. Вот и все. Давайте на том и порешим. Если вам так хочется изменить этот мир, меняйте его в других направлениях.

Он закусил губы, смахнул нетерпеливым движением с лица намокшую прядь.

— А как же бездна? — спросил он, уперев взгляд в камни на мостовой. — Что же? То, что было вчера, ничего не значит?

— А что бездна? Вместе с кусочком сердца она кладется в шкатулку, запирается на ключ, а ключ кидается в Ау. Разве не так вышло с Марион?

— Значит, все-таки дело в Марион? Что она тебе рассказала? Мы даже любовниками с ней толком не были.

— Она ничего мне не рассказывала. Я сама догадалась. И довольно давно. И вообще мне не важно, что у вас было, а чего не было. Я о другом. Ты был влюблен в нее несколько лет, и она была для тебя единственной и неповторимой. А теперь ты просто ходишь к ней по субботам пить кофе. Да меня еще к ней подселил, очень ей это надо.

— Ты не понимаешь, Марион — это единственный человек в городе, которому я могу доверять. Вообще единственный, других нет, и…

— Нет, это ты не понимаешь… то есть… вы не понимаете! Я бесконечно счастлива, что живу здесь, что смогла познакомиться с ней поближе. Я очень люблю Марион. Но я — не Марион. Я не смогу так жить, если у нас ничего не выйдет. А у нас ничего не выйдет.

Он сморщился, прижал к глазам ладонь, потом часто заморгав, запрокинул лицо вверх. Потом вспомнил, что все равно идет дождь и на мокром лице ничего не видно, и просто прикрыл веки.

— Ну чем плохо, что у тебя будут не один, а два человека, которым можно доверять в этом городе? И ты…то есть… вы по-прежнему будете приходить сюда пить кофе? — сказала она, чтобы хоть как-то его утешить. Хотя, разумеется, понятно было, чем это плохо, и в первую очередь, плохо для нее.

— Наш контракт по-прежнему в силе? — спросил он измученным голосом.

— Да, но какой смысл ждать больше полугода, чтобы задать вопрос, когда и так ясно, что на него не может быть двух ответов?

— Хорошо, — он с шумом выдохнул воздух. — Тогда… если я найду применение твоим волшебным способностям…. устрою тебе венчальное платье из листьев ивы… и сделаю так, что тебя признают принцессой Нидерау… Тогда ты пойдешь за меня?

— Но это невозможно…

— Посмотрим! Так пойдешь?

Она пожала плечами.

— Сначала сделайте.

— Сделаю. Только, чур, никакого колдовства без меня! Это уговор.

— Хорошо. Но я не понимаю, у нас уже была сказка… чего ради ждать каких-то чудес?

Он обхватил ее за шею, прижался лбом к ее лбу, и глаза в глаза прошептал:

— Да вы, принцесса, даже близко не были к волшебной стране, о которой я вам говорил. Что вы в сказках-то понимаете?

"Не знаю, мне кажется, я уже в ней, в этой волшебной стране", — подумала она с улыбкой. Но на порог все равно не пустила.

* * *

Какое-то время он у Марион не показывался. А потом вдруг заявился с предложением сделать несколько фотографий.

— Зачем вам моя фотография?

— Ну, неужто вам для меня даже отпечатка своей тени жалко? Я же на вас, кажется, уже и не претендую.

Действительно, подумаешь — фотография. Пришлось ехать в Апфельштайн, и там он ее ставил то в одном углу гостиной, то в другом, драпируя в разные ткани и предлагая принять то или иное выражение лица.

Дальше — больше. В один из осенних дней, когда берега Ау пожелтели от тонколистых ив, он сказал, что из Вены приехал художник, которому надо написать ее портрет.

— Но ведь у вас уже есть моя фотография, и не одна. Это же гораздо лучше.

— Ну, вот такая у меня блажь! Что поделать! Как член королевской фамилии, имею право не объяснять некоторых своих поступков, — и он обезоруживающе улыбнулся той самой невинно-наглой улыбкой, которая иногда приводила ее просто в бешенство. Это надо быть настолько уверенным, что она не в силах ему отказать! И ведь, правда, не могла…