Иуда - [59]

Николай скромно промолчал, только улыбнулся.

– Завтра же я передам кассету и текст либретто редактору эстрадного отдела. Он назначит худсовет. Я буду на нём. Проголосую «за». Реакцию других членов худсовета я предсказать не берусь.

Вечер удался на славу. Сидели до закрытия ресторана. Игорь Давыдович много и очень удачно шутил. Николай оказался благодарным слушателем, на каждый десяток анекдотов Шафермана отвечая одним, максимум, двумя.

Изрядно захмелевшего поэта Николай доставил домой на такси. Прощаясь, Игорь Давыдович прижал к губам указательный палец и прошептал: «Вы – тала-лан-тливые ребята! Вам этого не простят!»

Заседания худсовета пришлось ждать почти два месяца. К назначенному времени Николай с Георгием пришли в приподнятом настроении.

– Худсовет закончился полчаса назад, – огорошила их Зоя Михайловна, секретарь «Мелодии», – и все разошлись.

– А наше произведение обсуждали? – робко поинтересовался Георгий.

– Если ваше произведение это, – Зоя Михайловна заглянула в толстую папку – «Иуда. Версия – предатель», то – да, обсуждали. Только его и обсуждали. Других песен не было.

– Извините, пожалуйста, – Николай с трудом подобрал формулировку, – а нельзя ли поинтересоваться результатом обсуждения.

– Это – не ко мне. Зайдите к редактору эстрадного отдела. Третий кабинет.

– Спасибо.

В третьем кабинете их принял пожилой человек, с виду вечно озабоченный.

– Вы ко мне? – спросил он, – по какому вопросу?

– Мы – авторы рок-оперы…

– Про Иуду?

– Да, да…

– Не приняли ваше произведение, – равнодушным тоном произнёс редактор, перебирая какие-то папки на столе.

– Как, не приняли? – в один голос воскликнули авторы.

– Вас интересует, как не приняли? – редактор отложил в сторону папку и, наконец, внимательно посмотрел на авторов, – решили передать материалы в другой отдел.

– Какой другой?

– Ваше произведение квалифицировано как крупная форма. Это же опера, хотя и рок.

– А какое мнение было у Игоря Давыдовича Шафермана? – спросил Николай.

– Шаферман болен, лежит в больнице, но он звонил мне перед заседанием. Просил заочно зачесть его голос «за». В виде исключения мы пошли ему навстречу. Он очень хорошего мнения о литературной части произведения. Но на заседании присутствовал главный редактор фирмы и выразил сомнение в отношении идеологических аспектов. Его поддержала и Белла Марковна, из коммерческого отдела. Ей, правда, понравилась музыка, но она сомневается в том, что такую пластинку будут покупать, и предлагает выпустить её ограниченным тиражом, на пробу, – на столе редактора зазвонил телефон, – извините, я отвечу.

Редактор снял трубку.

– Добрый день, Игорь Давидович! Как ваше здоровье? – Как вы и предполагали, Никита даже не стал слушать, а Яну, хотя он и воздержался при голосовании, по-моему, понравилось. Да, да, хорошо, я передам им. Они здесь, у меня. К сожалению, не только идеология. Хорошо. Николай, возьмите, пожалуйста, трубку.

– Игорь Давидович, здравствуйте! Как вы себя чувствуете? Выздоравливайте быстрей. Да нет, мы не вешаем носа. Ладно. С кем? Ясно, ясно. До свидания! – Николай в состоянии некоторого замешательства повесил трубку.

– Вы всё поняли? – спросил редактор, давая понять, что разговор подходит к завершению, – вот телефон Яна Арамовича. Игорь Давыдович просил позвонить ему завтра.

– Спасибо.

– Всего хорошего!

– До свидания.

Обескураженные, Николай и Георгий покинули «Мелодию».

– Ну, что? Поехали в Опалиху? – предложил Георгий. – Выпьем. Обсудим.

– Весьма трезвая мысль. Поехали, – согласился Николай.

На следующий день Николай позвонил Яну Арамовичу. По телефону ничего обсуждать не стали. Встретились в «Балалайке».

– Игорь рекомендовал вас, как очень талантливого автора, – первым начал деловую часть Ян Арамович, – с которым можно говорить откровенно и… конкретно.

– Спасибо, но, я думаю, что он несколько преувеличивает…

– Не надо скромничать, – Ян Арамович достал папку с либретто, – я внимательно прочёл вашу рукопись. Написано мастерски.

– Вы мне явно льстите, – засмущался Николай.

– Нисколько. Тема интересная, но не актуальная и не для широкой аудитории. Более того, как вы сами, наверное, понимаете, к строительству коммунизма в стране развитого социализма она имеет, мягко говоря, очень и очень отдалённое отношение. Взявший на себя ответственность за продвижение вашего произведения рискует многим: и именем, и положением. С учётом изменений в стране, которые происходят в настоящее время, я мог бы, наверное, найти поддержку в Союзе писателей. Как вы к этому относитесь?

– Я был бы вам весьма благодарен, – искренне ответил Николай.

– Другого ответа я и не ожидал, – улыбнулся Ян Арамович, – но проблемы на этом не заканчиваются.

– Что вы имеете в виду?

– Я имею в виду музыку.

– Музыку?

– Да, да! Именно, музыку! Понимаете, молодой человек, как профессиональный композитор, автор трёх симфонических произведений, двух опер, оперетты и нескольких десятков песен, я вижу явные недостатки в вашем музыкальном материале.

– Какие? – наивно удивился Николай.

– Вы претендуете на крупную форму, называя своё произведение оперой.

– Рок-оперой, – уточнил Николай.

– Не важно, – безразлично отреагировал Ян Арамович, – опера – есть опера, и она должна подчиняться вполне определённым законам. В частности, я что-то не обнаружил лейтмотива. Мы имеем набор отдельных песен. Это – первое. Второе – нет музыкальных связок между ними.